Линиры были возмущены до предела.
— Ты… жадный «годжак» даже не показал её нам!
— Как смеет, какой то грязный кориниец нарушать условия торгов? Ты привёз её в Линирию и не имел права никуда больше отправлять.
Орали мужчины, повставав со своих мест. Касий же вообще опешил. Тоже встал, и его рука уже подрагивала, чтобы тут же не метнуть в Морахаста кинжал.
«Тварь поганая. Я в любом случае убью тебя. Стоит тебе только выйти за ворота Линирии. Не хочу здесь развязывать войну. Она и так теперь достанется мне как правителю Аравии, но я всё равно выпотрошу из тебя кишки». — Летало в его мозгу.
— Ещё раз прошу у всех прощения, но каждый знает, что такой ценностью рабыни продаются только в Аравию их повелителю. Иначе я бы нарушил условия её продажи. А его аравийцы разнесли б здесь всё.
— Но… до нас дошли слухи, что предыдущий правитель Аравии мёртв, а страна претерпела разрушения.
— Да! Там же вулкан, похоже, разбушевался.
— Это мне известно. Но Аравия самая большая страна на Горибии. И мне стоит самому убедиться в их способности теперь властвовать над всеми из — за источника ценарита. Или у них теперь не правителя, не силы, не богатого ресурса. Если Аравия разрушена, я верну валийку в Линирию и продам самому богатому линиру.
— Обещаешь? — мужчины б разорвали его голыми руками, если бы не получили сейчас твёрдого обещания.
— Обещаю!
— Клянись Воргангом!
— И да покарает меня Ворганг, если нарушу данное обещание.
Все стали немного успокаиваться и выходить из павильона, не солона хлебавши. А Касий отправился по следам Морахаста. Однако, как и в прошлый раз, тот исчез куда — то бесследно.
Немногим раннее.
В покои к Аланде ворвались, пока Касий защищал Коринию от годжаков. Девушка ничего даже не поняла, как ей закрыли нос каким — то платком и она отключилась.
Очнулась уже, будучи в туннеле под Коринией, лёжа на коврике. Оглянулась. Повсюду горели свечи.
Где я? — вскрикнула, и к ней вышел Морахаст с оголённым торсом в одних лишь чёрных штанах. Его крепкие мышцы переливались под кожей. На груди красовались татуировки в виде витиеватых орнаментов.
— Не кричи красавица, тут тебя всё равно никто не услышит и не спасёт.
— Ты? — она вскочила. — Как смеешь красть меня? Я же рабыня того, кто оседлал годжака! И неприкосновенна.
— Это ты так считаешь, однако для меня серьёзнее Ворганга нет никого и ничего. Но не оно же тебя сделало своей рабыней, а остальное неважно.
— Негодяй!
Он подскочил к ней, схватил за оголённую талию в том же гонарском лёгком одеянии, что и было на ней до этой ночи с Касием, и грубо впился в губы. Девушка замычала, пытаясь царапать его. Кориниец насладился пухлыми губами и, отстранившись, отвесил ей крепкую оплеуху.
— Валийская шлюха! Ты примешь меня сейчас, а после я продам тебя в Линирии. Как раз туда ведёт мой туннель. И твой нищеброд — аравиец не найдёт тебя никогда.
— Мразь… — процедила, чувствуя, как с нижней губы потекла струйка крови. — Если посмеешь тронуть меня, я изуродую себя. — Она выставила ногти к своему лицу. И только хотела провести по коже, как он перехватил её руку и, заломив назад, прошипел на ухо:
— Ладно, безумная «годжачка» не трону тебя, так как твоя небывалая красота мне гораздо дороже жаркого влагалища, тем более грязного и широкого от аравийца, который уже, наверное, побывал в нём не раз. Или вообще во всех твоих дырках.
— Заткнись!
— Хватит! Я устал от твоих воплей. — Ударил её по шее сзади, и девушка упала ему под ноги. Присел на корточки, всей пятернёй полапал грудь и усмехнулся.
— Упругая. Хорошо — о.
После поднял кружевные юбки и изумлённо уставился на выбритый лобок. Такого ещё никогда не видел ни у одной рабыни или свободной коринийки с кем имел плотскую связь.
— Какой интересный подход к женским гениталиям у валийцев. — Пощупал и бесцеремонно ввёл палец во влагалище. — Узкая! Какая тугая дырка! Тогда насрать, сколько и куда имел тебя проклятый аравиец. Ты по — любому очень цена, да ещё и с таким узким влагалищем. Я даже не хочу его растягивать, чтобы не снизить твою стоимость. — Он взвалил её себе на спину, скрутил коврик и пошёл к широкому выходу, где стоял безмолвный вог. Влез на него, шлёпнул по заду и поскакал вперёд на выход в Линирию; в самый центр к работорговцам, заведующим павильоном, где продавались лучшие рабыни.