— Ладно, ты прав, останемся ещё на ночь.
Их снова проводили в те же комнаты.
Девушка выпила горячий напиток, заваренный из полезных веточек, который здесь славился успокоительными свойствами. Подошла к окну и, открыв, вдохнула свежего воздуха. Тут за подоконник внезапно зацепился тяжёлый крюк и через миг на неё набросили сеть. Она хотела вскрикнуть, но не успела, в окно заскочил крупный человек и закрыл ей рот рукой.
— Не кричи. Это бессмысленно.
Аланда замычала, вытаращившись на мужчину: его угольные глаза смотрели каким — то безумием, а низ лица, начиная от центра носа был закрыт чёрным платком.
— Если закричишь, вырублю и потащу без сознания. Тебе решать.
Она кивнула.
Он убрал руку.
— Ты с ума сошёл. Я — правитель Валивии и тебя казнят только за то, что посмел ко мне прикоснуться.
— Они не найдут нас. Продать тебя не смогу, так как все народы уже знают о тебе. Я сын бывшего правителя Линирии. Эти твари аравийцы отобрали у меня право наследия трона и убили моего отца и братьев. Я отомщу им тем, что заберу самую ценную рабыню Касия и ещё, как только увидел тебя, решил, что ты станешь моей. Я уведу тебя в горы за Линирией, там у меня есть обособленная пещера.
— Ты — безумец! Я не рабыня! Меня ждёт правитель Аравии. Мы любим друг друга.
— Кто тебя ждёт, я знаю. Проклятый аравиец Касий. Так ты уже не девственница? Он поимел тебя? Сволочь, которая имеет по сто самых красивых баб в год.
— Я — чиста. Уходи, пока никто тебя не услышал. Я не буду кричать.
— Нет. — Он всё же решил вырубить её и ударил ребром ладони по шее сзади. Девушка обмякла и сползла к нему в объятия.
Мужчина перекинул валийку через плечо как мешок и, держа левой рукой, пополз вниз по канату. Он был очень отчаянный, что собирался с такой драгоценной пленницей прошмыгнуть многочисленную охрану. И как не странно это ему удалось. Линирец знал тайный выход из замка за его территорию, куда и направился сразу, однако перед входом туда всё же нарвался на двух воинов. И хотя те не знали этого выхода, они просто патрулировали все коридоры, включая нижний — подвальный.
Воины — линирцы, хорошо зная его, поклонились.
— Что вы ночью гуляете в подвале?
— Да ещё и с женщиной.
— Хочу взять наливки, а баба очень хороша, её уже напоил с лихвою, а мне мало досталось. Хорошо хоть наместник разрешил остаться здесь и иметь баб.
— Что ж, давайте побыстрее, а то если он узнает, что кто — то бродит ночью по коридорам нам достанется. Не хотелось бы попасть под кнут наместника.
Тот кивнул и боком быстро прошёл мимо них, чтобы скрыть голову девушки с уникальными волосами. Воины даже и не думали разглядывать, кого он несёт и отвернулись. Линирец пробежал по коридору, свернул направо, ещё немного прошёл и упёрся в нужную дверь, совершенно не отличающуюся от общей стены. Нащупал скрытый камень, нажал и она открылась. Внутри он уже перевёл дыхание и пошёл на выход. Темень стояла такая, что мужчина не видел собственного носа, но шёл по памяти, так как был раньше тут далеко не раз.
Спустя примерно час вышел в долине прямо в центре горы и сразу пошёл вверх по извивающейся тропке среди густого кустарника. Его укрытие было далеко в горах, и он не боялся, что его найдут. По сути это было невозможно. Пещера хорошо скрыта от людских глаз густейшим колючим кустарником, и только он знал за какую ветку потянуть и вход открывался. Мужчина вошёл внутрь и уложил драгоценную ношу на настил, покрытый шкурой. Встал рядом и снял платок.
— Красивая девка, а главное, ценная рабыня проклятого аравийца. — Процедил и зажёг факелы, развешанные по стенам.
Она простонала и очнулась. Ресницы дрогнули и открылись глаза. Девушка сразу осознала, что находится уже во владениях этого безумного. Присела и посмотрела по сторонам. Он ещё зажигал факелы чуть поодаль. Внутри на удивление уютно, как добротная комната нормального человека: кровать, стол, стулья. На стене оружие: щит, лук, стрелы, меч. На столе посуда и поднос с едой: мясом, съедобными травами, кувшин, бокалы. По центру стоял подсвечник с тремя свечами.
Мужчина заметил её пробуждение и подошёл. Он был высок и широкоплеч. Аланда подняла взгляд: грубые черты лица, на щеке шрам, в глазах точно безумный огонь. Красивым его не назовешь, скорее грубый воин.
— Сегодня я не буду тебя брать, можешь расслабиться. Обживайся пока, ешь, спи.
— А мыться я где буду?
Её, казалось бы, простой вопрос поставил его в тупик. Он всего ожидал: истерик, криков, ругани, но только не такого вопроса, с совершенно спокойной интонацией, как будто девчонка ничего не боялась.