«Я хочу этого. Очень хочу. Пусть он целует меня, ласкает и… войдёт».
Миг. Сладостный миг и она сняла с себя халат. Он лёг вокруг ног, как волны, и девушка предстала перед ним в обнажённом виде. Не перед повелителем Аравии и она сейчас не правитель Валивии. А перед любимым мужчиной простая женщина, желающая всем сердцем стать его.
Касий снова потерял дар речи, глаза уже ласкали желанное тело: полную грудь с тёмными сосками, тонкую талию плавно переходящую в округлые широкие бёдра и гладкий манящий треугольник. Минута… две… три…
— Подойди… — Его глубокий тембр врезался в её сознание, и ноги задрожали.
Она сделала ещё пару робких шагов и оказалась совсем близко, настолько, что Касий дотянулся ртом до одного соска и засосал его. «О, Ворганг, как же приятно! Я хочу, чтобы он не останавливался».
Аланда протянула руки и положила ему на голову, теребя пальцами волосы. Ощущение таких чистых, будто шёлковых волос серого оттенка, ещё больше возбуждало девичье сознание. Касий плыл по песчаным барханам, с каждой минутой, погружаясь в серебряную пыль. Его руки легли ей на спину, а губы начали блуждать по груди. Она откинула голову, и дыхание стало глубже. А когда он схватил её и уложил спиной на постель, расставляя ей ноги, и кладя правую ладонь на лобок, застонала.
— Касий…
Как же она ждала этих ласк, сводящих с ума: эти проворные пальцы играли с самой чувствительной точкой, проходили по внешним и внутренним губам. Нажимали на вход и возвращались к лобку, продолжая сладостные нажимы, будто хозяин показывает эта часть тела — моя и только моя, и скоро в неё зайдёт его часть. Аланда в какой — то момент осознала, что готова к полному соитию и прошептала:
— Возьми меня…
Касий сбросил халат и, подложив правую ладонь ей под бёдра, пристроился. Они смотрели друг другу в глаза в этот миг, когда он медленно вошёл в неё. Девственная преграда встретила его на пути в глубину, и он замер. По телу пронёсся душевный тёплый ветерок.
— Ты чиста..?
— Да.
Он простонал, плавно закрывая глаза, и вошёл глубже, разрывая преграду.
Огни свечей, дым курительницы и их стоны смешались в единое блаженство. Мужчина бережно приподнял её и переместился в позу сидя. Губы потянулись к губам, и поцелуй сблизил их ещё сильнее. В третьей позе, где девушка оказалась сверху, а он сам продолжал толчки бёдрами, они взорвались почти одновременно. Сначала она, а через минуту и Касий, сжимая упругие ягодицы любимой.
Говорить не хотелось. Тела, будто плавали в чистейшем озере, которое он так обожал. Они легли на спины и уставились в потолок, изукрашенный искусной орнаментной леплиной.
Прошло минут пять. Свечи мерно горели. Аромат из курительницы витал по комнате. Серебристое покрывало сбилось в кучу складок и свисло с одной стороны. Постель осталась стоять на том же месте на крепких витых ножках.
— Я люблю тебя.
Аланда чуть не подпрыгнула от этой фразы.
— Касий! — Приподнялась на локте и лукаво заморгала длинными ресницами.
— Я заметил, что ты отдала мне не только тело, но и душу? — в его глазах, отражалось неподдельное восхищение.
— Да.
— Ты мой ценарит, самый драгоценный. Тебя разместят в отдельной башне гарема. В ней никогда ещё никого не было. Я построил её для тебя. Наши дети будут там воспитываться до трёх лет, а после, мальчиков начнут обучать военному искусству, а девочек этикету принцесс. А ещё… там будут расти зохосы. Их цветы как ты, такие же яркие и ароматные.
Она зарделась, и он поцеловал её в сочные губы.
— Я…
— Что волнует мой прекрасный зохос?
— Переживаю. У тебя огромный гарем и… искусные наложницы. Ты — такой сексуальный и… наверное, развратен до предела. Что я могу тебе дать, чтобы надолго остаться в твоём сердце?
Мужчина улыбнулся и обнял любимую.
— Глупая. Ты — моё сокровище. Пойми же. Душа. А душе нужен не разврат, а любовь. Чистая и светлая. Ты родишь мне детей, и наш сын станет моим наследником.
Сердце девушки успокоилось. Его слова ласкали также как и недавно руки, губы. Ей хотелось остаться с ним навсегда. В той башне, что он для неё построил. В его жизни, постели, объятиях. Она тонула в этих глазах, смотрящих с истинными чувствами. Её крохотный мир был здесь. Рядом с ним. Но… это невозможно. Аланда — повелитель Валивии, и не может стать наложницей, пусть даже самой любимой и главной. Валийцы никогда этого не примут и пойдут войной. Годжаки теперь охраняют не только его, но и её. И эта война принесёт много потерь и рек крови. Она не могла этого позволить и ей придётся уйти.
«Прости… прости…» — кричало сознание, а душа уже начинала обливаться слезами. — «Я не могу тебе сказать этого и, таким образом, вонзить валийский кинжал в твоё сердце. Пусть ты узнаешь обо всём от моих воинов. Думаю, наш караван скоро будет здесь».