— Смотрите, на годжаке всадник!
— Новый повелитель валийцев!
— Да! Недолго им осталось прятаться от всего мира за скалами.
— Валийцы падут.
Гудел народ в разных деревнях. Они никогда не видели валийцев, но все знали об этом обособленном народе и завидовали, что из них никогда не брали рабов. Многие хотели видеть их раздавленными и униженными.
Касий и Крак, барахтающийся в пасти годжака ничего не слышали. Он долетел до скал отделяющих все миры Горибии от валийцев и опустил на поверхность у подножия. Открыл пасть и выбросил главнокомандующего. Зверь зарычал, глядя как тот быстро отползает. Касий спустился и встал между ним и годжаком, смотря ему в глаза. Тот попыхтел ещё чуток, поскрёб пылищу и прилёг, положив голову на хвост.
— Молодец…
Крак совсем опешил.
— Ты — ты, знаешь какого оно пола? — Он, сидя в пыли, со страхом, смотрел на засыпающего зверя.
— Конечно. Мужская особь.
— Он сожрёт нас.
— Не сожрёт.
— Зачем ты спас меня?
— Ты — единственный кто всегда по — настоящему любил меня. По крайней мере, мне так казалось. За что не знаю. Но не хочу твоей гибели.
— Я убил повелителя. — Пробубнил, опуская голову, ковыряя пальцем пыль под ногами.
— Я видел. Почему? — голос Касия не выражал никаких эмоций.
— За то, что он заставил меня казнить тебя, и… я чуть это не сделал.
— Я так и понял. Это ещё раз доказывает твою истинную верность мне.
— Ты не сердишься? Он же всё — таки приходился тебе отцом?
— Нет. С тех пор как я узнал, что он убил мою мать, он перестал быть моим отцом.
Крак вскочил и упал на одно колено перед ним.
— Я буду верен тебе, пока бьётся моё сердце. — Выпалил и смутился как мальчишка, хотя был старше Касия на десять лет.
— Да будет так.
Годжак открыл глаза и зарычал. Крак с опаской взглянул на него.
— Спокойно. Он — друг. — Грубый тон человека успокоил зверя и тот, рыкнув, снова захрапел.
— Как тебе удалось укротить его?
— Никак. Это стечение обстоятельств.
— Похоже, он принял тебя как вожака.
— Возможно. — Отошёл и, выставив руки в бока, поднял голову, рассматривая скалы. — Высоко. Его длинные волосы развевались от лёгкого ветерка.
— Да, не зря же туда никто ещё не добрался. Мы не можем долго здесь находиться. Нам же надо что — то жрать или нас сожрут. — Главнокомандующий, нахмурившись, внимательно смотрел по сторонам. Его суровое лицо выражало явное беспокойство. Годжак мирно посапывал.
— Здесь сплошные скалы. Ума не приложу, как вернуться домой. Мы никогда не были в этой стороне Горибии.
— Ты думаешь вернуться? — удивился Крак.
— Конечно, там мой дом. Отца теперь нет. Я займу его место по праву рождения. Ты меня поддержишь, а за тобой все воины. Остальные же согласятся с вашим желанием.
— Ты прав. А что делать с этим? Он же не оставит тебя в покое. — Указал взглядом на спящего зверя.
— Если он увяжется за мной, будет домашней зверушкой.
— А кормить чем твою огромную хищную зверушку?
— Всё тем же. Провинившимися людьми и непокорными рабынями. Дурнушек я скармливать ему не буду, как это делал отец. Жаль их. Пусть живут, становятся служанками. А ещё старыми вогами.
— Не перестаю восхищаться тобой, твоим светлым разумом. Ты — истинный повелитель!
Касий, ничего не ответив, пошёл в противоположную сторону от скал. Крак засеменил за ним, хотя с его «семимильными шагами» это смотрелось нелепо. Пыль оставляла глубокие следы от их ног и слегка поднималась, серебря замшевые сапоги. Они прошли изрядное расстояние, когда мимо пролетела какая — то птица. Касий мгновенно выхватил кинжал из — за пояса, развернулся и метнул в неё. Та упала замертво чуть поодаль от них. Крак подбежал, схватил её и, оторвав голову, поднял вверх.
— Наш ужин! — улыбнулся как дитя. Суровая мимика смягчилась, и он стал похож на обычного голодного мужчину, только крупного.
— Разожги костёр. — Бросил Касий и осмотрелся. Вокруг сплошная долина, серебристой пыли: нет конца и края. — Нужно дойти до какого — то поселения.
— И что мы им скажем? Если они узнают в нас аравийцев — мы обречены.
— Да… тогда оставим здесь доспехи.
Крак расширил глаза с явным сожалением во взгляде.
— Они выдают в нас аравийцев. — Сухо пробубнил Касий и, взяв птицу, начал ощипывать. — Зачем сразу оторвал ей голову? Руки же пачкаются, кровь льёт, все перья залило.