От магии в спальне дрожал воздух, а кожу покалывало там, где меня касалось невидимое перышко, скользившее по коже.
«Перышко» приласкало грудь, поиграло с болезненно напряженными сосками, прошлось по животу. Затрепетавшему от нежных прикосновений.
Асмодей прочертил линию в воздух двумя пальцами, и мои ноги раскрылись.
Я попыталась их свести, но невидимая сила вдавила меня в кровать, заставляя раскрыться шире. Демон ухмыльнулся, облизнул красивые алые губы. И вдруг «перышко» стало видимым. Ленточка, сотканная из мрака, нежно пощекотала клитор. Меня выгнуло дугой от жара, вспыхнувшего внизу живота. Асмодей медленно раздевался, наблюдая за тем, как сама тьма ласкает меня между нижних губок. А я не могла отвести взгляда от его тела, мускулов, перекатывавшихся под гладкой кожей без единого изъяна. Плоского живота с кубиками пресса, наверняка твердыми, как скала. Рельефных плеч. Широкой груди с плитами мышц.
Сознание окутывал порочный морок, проникал в самые дальние уголки и шептал:
- Подчинись, отдайся. Назови меня господином, - сладкий, бархатистый голос, которому хотелось доверять, потакать, слушаться, подчиняться.
Снова не мои желания, не моя воля. Чужая.
Нахмурилась, пытаясь прогнать эти мысли и желания, но голос стал громче. Асмодей лег рядом со мной, ленточка растаяла, и демон сам коснулся меня между ног, скользнул в лоно пальцем так глубоко, что я застонала. Асмодей удовлетворенно улыбнулся.
- Невинная, чистая, моя. И такая узкая… - он закатил глаза, словно смаковал мое лоно, проникая в него, - восхитительно узкая, нежная. Не сопротивляйся, Дейра. Просто скажи, произнеси это вслух: «Ты мой господин». Давай, человечка, стань моей, только моей.
Застонала протяжно, когда он толкнулся во мне, насилуя мое лоно пальцами, проникая в него без разрешения, против моей воли, заставляя истекать соком желания, которое было навязано мне.
Закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что чувствовала, когда у меня получилось разорвать узы Диониса, найти внутри себя ту силу, способную противостоять демону и древнему богу.
- Нет! Убирайся из моей головы и моего тела! – Закричала, рванувшись прочь, Асмодей выдернул пальцы из лона, отпрянул от меня, полыхнув алыми глазами.
Сила, удерживавшая меня на кровати, исчезла. Я вскочила и метнулась к двери, застыла, как столб.
Оковы на моих запястьях начали трескаться, куски искореженного металла упали на пол, глухо зазвенев, а выжженные на коже клейма – виноградная гроздь и язычок пламени исчезли.
По спальне пронеслось эхо каркающего, хриплого смеха старухи-оракула.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов