— Дарки скрывают, что иногда посещают наши заведения и пользуются нашими услугами. — В этот момент она довольно ухмыльнулась и подмигнула Лейсу. — Без нас стало никуда, верно?
— Верно, маман, — кивнул тот не без удовольствия. — Драконы теряют магию, дарки приходят к нам, а мы на этом зарабатываем денежки.
— Все верно, — снова повернулась ко мне сана Миури. — Дарк получит от тебя то, что ему нужно, а ты получишь нашу защиту. Поняла?
Я подняла на нее нервный взгляд и постаралась сконцентрироваться.
Если все это был сон, то он явно затянулся. Пора было что-то делать.
В конце концов, я и во сне не слишком желала принимать на себя образ жрицы ночи. А поскольку все ощущения, вплоть до запахов, вокруг меня пугающе реальны, то, скорее всего, и от встречи с этим дарком я вполне реально получу весь спектр “удовольствия”.
Именно поэтому я наконец решилась спросить. Впрочем, может быть, это было не самое главное среди всего происходящего, но определенно то, что беспокоило меня лично.
— Что вы имели в виду, упоминая драконов? И кто такие дарки? — спросила, с трудом понимая, каким образом вообще шевелится мой язык.
Губы складывались в неизвестные положения. Рот произносил чужие, незнакомые звуки. Непривычно, неудобно. Словно я впервые говорила, например, на китайском. Только каким-то образом этот “китайский” был знаком мне от начала и до конца.
После моего вопроса Миури и ее сын переглянулись. Мужчина шепнул: “Умалишенная?” Женщина пожала плечами, ответив: “Другой у нас все равно нет”.
Они разговаривали так, словно я их не слышала.
“Может, тогда лучше сказать, что мы отказываемся от заказа?” — снова голос Лейса.
“Мы не можем отказать дарку. Иначе в следующий раз он найдет другое Логово Мотыльков”.
“Логично, — кивнул Лейс. — Но и опозориться мы не можем…”
Он выразительно округлил глаза, а его мать сжала губы.
Я решила не останавливать их: пусть болтают. Мало ли как у них тут заведено.
Однако после всего прозвучавшего сана Миури опять повернулась ко мне и мягко проговорила, положив мне на руку свою пухлую ладонь:
— Мы позаботимся о тебе, девочка. Главное, делай все так, как мы говорим. И получишь щедрую награду.
Я приподняла бровь, глядя на женскую кисть, как на живого скорпиона, который вот-вот заползет мне под одежду и ужалит. Но постаралась держать себя в руках, не скидывать с себя эту дрянь. Сана Миури не должна почувствовать во мне угрозу и сопротивление.
Получится ли у меня это?..
Меня все еще трясло, но с каждой секундой соображать получалось все лучше.
В какую бы передрягу я ни попала, в искусственную или настоящую, не стоило закапывать себя еще глубже. Лучше попытаться выбраться. И лучший способ для этого — не отсвечивать, а делать вид, что со всем согласна.
— Спасибо, сана Миури, — проговорила я как можно спокойнее, хотя, признаться, это было непросто. — Но я… немного не помню некоторых вещей. Мне кажется, я упала и ударилась головой.
Потерла затылок, словно там была шишка, и сделала самое жалостливое выражение лица, на какое была способна.
— Ах, так она, видимо, сильно ударилась! — всплеснула руками женщина.
— А сможет ли она через час работать? — нахмурился Лейс.
С каждой минутой он нравился мне все меньше и меньше. Впрочем, вряд ли это имело хоть какое-то значение. Если мне не удастся сбежать, смогу тихо ненавидеть этого типа сколько влезет.
— Ах, да, ужасно болит, — чуть всхлипнула я для достоверности, потерев псевдоушибленное место.
Хотела бы я, чтобы там и впрямь был синяк. Тогда стало бы ясно, что у меня галлюцинации от какого-то удара. Но на самом деле я была здорова с головы до ног.
Однако это не мешало мне делать несчастный вид в попытке воззвать к жалости. Может, тогда мне не придется удовлетворять желания этого таинственного дарка?
Кто вообще придумал ему такое имя?..
— Не имеет значения, — дернула головой сана Миури, сдвинув брови. — Мы вылечим тебя. Но только если ты будешь вести себя хорошо и делать так, как мы говорим, это ясно, девочка? От этого зависит твое здоровье, не забывай.
“И ваше, похоже, тоже”, — мелькнуло у меня в голове. Но, конечно, ничего подобного вслух я не сказала. Пришлось проглотить все раздражение и обиду, надеясь, что, если я буду вести себя хорошо, мне хотя бы удастся спастись.
Я послушно кивнула и опустила взгляд, надевая на лицо маску абсолютной покорности. Только продолжала глядеть на маман с ее мерзким сыночком из-под опущенных ресниц.
Они тем временем переглянулись, словно им вполне по нраву было мое поведение.