Бриг, подаренный князю женой, мог при необходимости стать единицей боевого флота, а мог, по воле хозяина, исполнить его давние мечты о путешествиях, как в пределах княжества, так и о более дальних, морских, ну, хоть бы с дипломатической миссией в соседние дружественные королевства.
Я решил, что Льен попросту не желает расстаться с новой игрушкой, и потому князь с княгиней возвращаются в столицу по реке. А оказалось, что на то имелась очень даже веская причина, взбудоражившая всех, кому стало о том ведомо.
Когда, по прибытию правящей четы во дворец, я смог более внимательно рассмотреть княгиню, она показалась мне бледной и измученной, в глазах её плескались смятение и тревога. Такой ранимой и беспомощной я Вельдару ещё не видел. Её взгляд отыскал меня среди встречающих. Я собирался лишь вежливо поклониться, как положено по этикету. Но от её усталой улыбки мой разум полностью отключился. Не помню, как оказался совсем рядом.
— Нам нужно поговорить, — сказала Вельдара так тихо, что я скорее догадался, чем услышал. — Жди ночью у Марта.
Можно много чего говорить и обещать себе. И благоразумным быть в мыслях легко. Но не придти, когда позовёт пленившая сердце и разум женщина, кто бы смог? Конечно же, я явился. Хоть уже и знал, что заставило князя с княгиней так задержаться в дороге.
Вельдара ждала меня у стойла Марта, угощала моего жеребца яблоком, которое он благосклонно снимал губами с ее протянутой ладони. И это Март?! Да он никого, кроме меня и приставленного мною к нему конюха, вообще к себе не подпускает.
— Пришёл, — выдохнула она, жадно окинув меня тоскливым взглядом.
Я попытался остаться благоразумным и ничего особенного в её глазах не заметить.
— Княгиня, вам невозможно отказать. Вот, даже Март…
— Я так скучала!
Миг, и её руки легли мне на плечи, голова уткнулась в грудь.
Я обнял прильнувшую ко мне женщину, обещая остаткам своего разума на этом и остановиться.
Мои губы ответили на прикосновение её губ, неосознанно потянувшись им навстречу. Я смутно отдавал себе отчёт в том, что творю. Я просто дышал Вельдарой и не мог надышаться, мои руки бродили по её горячему телу, отчаянно спеша заявить на него свои права, пока им позволено было это счастье.
— Я тоже скучал, Вельда.
Скучал? Да, скучал. Пусть и не хотел признаваться себе в этом.
Первой отстранилась она.
— Ты уже слышал новость?
Меня словно холодной водой окатило. Я замер, всё ещё тяжело дыша. Моё сознание стремительно возвращалось в реальность.
— Позвольте поздравить вас, княгиня. Для Радежа это большая радость.
— А для тебя, Ян? — Вельдара с нескрываемым интересом смотрела на меня.
— У Радежа должен быть наследник. В нём залог спокойствия и стабильности для государства. Так что, да, я рад, княгиня.
— Уже не Вельда. Княгиня, — она смотрела на меня с совершенно непонятным выражением прищуренных глаз. — Рад, говоришь? Понимаешь всю важность? Вот, только нет никакого наследника. И не будет.
— Но ваш муж сам объявил об этом?
— Сам придумал, сам поверил… А я не стала разубеждать. Так мне проще было избежать его похотливого внимания… Не могу я с ним. Меня мутит не от беременности, от его прикосновений, — Вельдара рассмеялась резко, зло, беспомощно. — Не могу, слышишь? Ни с кем не могу.
— Но, мы же только, — начал я и замер, не желая понимать и принимать то, что она пыталась мне сказать.
Вельдара промолчала. Вздохнула устало. Прикрыла глаза.
— Мне нужно идти. Спасибо, что не отказался встретиться со мной.
— Мы не должны…
— Потом.
— Вельда, я…
Её теплые нежные губы легко коснулись моих. Всего на миг.
— Спасибо, — прошептала, уходя.
Я стоял и молча смотрел ей во след. Плохо соображая. Не способный понять, что же сейчас произошло, и что мне со всем этим делать?
Утром я пришёл с докладом к княгине. Потом к нам и барон Дахар присоединился. Вельдара, не дав себе времени на отдых, сразу включилась в работу, стремясь наверстать упущенное. Внимательно выслушала меня, потом министра-казначея. Задавала уточняющие вопросы. Согласно кивала, чаще соглашаясь, и только изредка хмурясь.
Когда мы почти уже закончили, в кабинет княгини вломился недовольный Льен.
— И не совестно вам, господа, утруждать всей этой рутиной женщину в тягости? Справлялись же, пока нас не было. Так что теперь? В княжестве имеются серьёзные проблемы, с которыми вам самим не справиться?
Княгиня поднялась из-за стола. Подошла к мужу. Её взгляд красноречиво требовал от нас молчания. Потому, мы и не стали ввязываться в их семейные разборки.
— Спасибо за заботу, князь, — голос Вельдары дрогнул от с трудом подавляемого ею раздражения. Но она взяла себя в руки.
— Да вы присаживайтесь, князь, — такая искренняя улыбка на побледневшем, от придушенного гнева, прекрасном лице. — В моё кресло. А я на диванчике сяду. Заодно и отдохну немного.
Князь и опомниться не успел, как был усажен за заваленный бумагами стол. И как Льен не понимает, что за его счёт сейчас умело развлекутся?
С напускной усталостью и легкой томностью Вельдара продолжила, не сводя с мужа восхищённо — преданных глаз.
— Я с радостью переложу державные заботы на ваши надёжные плечи. Как, вы думаете, нам должно поступить в такой вот ситуации?
И на несчастный неподготовленный ум князя Льена обрушился сокрушительный поток информации. Княгиня говорила вначале сама, пока не выдохлась. Потом, повинуясь её требованию, и я подключился. А что? Мне понравилось «избиение младенца». Вот просто не мог отказать себе в этом удовольствии. А уж когда, со всем почтением, к разговору подключился барон, обрадованный возможностью поиметь с князя денег, которых на все нужды и идеи постоянно не хватало, Льен окончательно сдулся, сдался, и попытался с наименьшими потерями покинуть место бесславно проигранного сражения.
Княгиня не стала его больше мучить. И даже, разумно щадя княжеское самолюбие, удалилась вместе с ним. На ходу подарив нам озорную улыбку, заставившую мое сердце дрогнуть, а ум восхититься этой удивительной женщиной.
Дахар, похоже, наконец понял, чему стал не только свидетелем, но и невольным соучастником. На уходящую княгиню он смотрел с таким восхищением, что я даже почувствовал укол ревности, добивший меня окончательно. Вот уж этого я от себя точно не ожидал.
Больше оспаривать право княгини самой решать, чем развлекаться, Льен не пытался. Главное, чтобы она его к делам державным не привлекала и голову ему всякими глупостями и сложностями не морочила.
Так прошел месяц. Ничего непредвиденного за это время не случилось. Налаженный государственный механизм работал исправно, иногда пробуксовывая, но с рабочими моментами не сложно было справляться.
Я, помня данную Льену клятву, не искал сближения с Вельдарой. Она тоже к тому нашему разговору на конюшне, в день её прибытия из Соло, не возвращалась. Вела себя со мною ровно, не отталкивая холодностью, но и не провоцируя, не пытаясь что-либо изменить в наших отношениях. И только изредка, я ловил на себе её задумчивый грустный взгляд, который тут же сменялся на вдумчиво-деловой или демонстративно усталый. При этом, княгиня всегда находила повод отвлечь мое внимание. Свои чувства Вельдара не желала выставлять напоказ.
Я часто думал о своём отношении к этой необычной женщине. Что же, помимо естественного мужского интереса, я к ней испытывал? Восхищение её умом? Да, женский ум меня не пугал и не смущал. Всегда преклонялся перед незаурядным интеллектом.
А ещё я восторгался её свободным независимым нравом. И даже невольно завидовал её смелости всегда поступать по-своему, не страшась последствий. Вельдара и в клетке из условностей, неизбежной при её положении жены правящего князя, была вольной птицей, оставалась сама собой. Создавая иллюзию, что подстраивается под обстоятельства, княгиня Вельдара незаметно для окружающих меняла, подстраивала любую ситуацию под себя.