Осень с её ненастьем и сыростью и вовсе уложила меня в постель. Уж и не помню, когда я в последний раз болела. Веды к разным хворям мало восприимчивы.
И снова во дворце появилась Серафима. Скользнула по мне всё понимающим взглядом. Тяжело вздохнула.
— Ой, дурак, — смутно послышалось мне.
Заварила своих травок, напоила и велела спать.
— Я день другой тут у вас погощу, — пообещала. — За тобой, красавица, пригляжу… Может мозги упрямые кое-кому вправлю.
Последнее она сказала совсем тихо, может и вовсе мне на грани сна то пригрезилось.
Дастарьян
Последнее время княгиня всё меньше интересовалась, чем я занят, какие проблемы и нужды имеются, чем живёт и как живёт Радеж. И мне бы встревожиться, понять, что неспроста всё это. Ведь когда-то сам себе говорил, что мы с ней из одного теста вылеплены. А у меня разве что вместе с жизнью иссякнет потребность заботиться о Радеже.
Но её самоустранение значительно облегчало моё собственное существование. Я устал, очень устал бороться с самим собой. А иначе не получалось, когда Вельда была рядом. И я, дурак, обрадовался передышке.
А потом во дворце появилась Серафима.
— Бабушка?
— Не рад мне, внучек?
— Что ты такое говоришь? Рад, конечно. Но ты же без причины во дворце не появляешься. Ты ко мне приехала? Случилось что-то? Или … должно случиться?
Серафима покачала головой. Взгляд полный укоризны, губы поджаты. Махнула рукой.
— Не до тебя мне сейчас. Девочке совсем плохо. Но потом поговорим.
И направилась к покоям княгини Вельдары.
Сердце у меня болезненно сжалось. Это что же я у себя под носом не увидел? Очевидное не пожелал замечать. А Серафима даже у себя на хуторе почуяла, что Вельдара в беде.
Я с трудом дождался бабушку, уже готов был идти её разыскивать, когда она, наконец-то, возникла у меня на пороге.
— Как она? — спросил, страшась ответа.
— Как? А ты точно знать хочешь? Можешь и дальше делать вид, что нет тебе до неё никакого дела. А может, и впрямь нет? Так я пойду. Не стану ненужное тебе навязывать.
— Бабушка, не говори так.
— Дурной, ой дурной. Такой же, как и твой отец. Он Ждану мою погубил. Ты Вельдару убиваешь. Не достойны вы оба дочерей ведов.
Я молчал. Нечего было сказать. Чувство вины и страх крепко скрутили меня, пронзительная безысходность сделала непомерно тяжёлым каждый вздох.
— Что же ты с девкой творишь, поганец? Сердце-то у тебя есть? — хлестала меня словами Серафима. — Помрёт, простить себе сможешь? Или исполненная клятва, что непутёвому Льену дал, тебя согреет?
— Что с Вельдарой?
— Сам знаешь. А если нет, так от того, что знать не хочешь. Я тебе ещё в прошлый раз всё растолковала.
— Я пойду к ней?
Пожала плечами.
— Спит сейчас. Отдых её измученной страхом душе нужен.
— Страхом? Чего княгине боятся?
— Когда там князь на своём корабле возвращается? Была от него весточка?
— Где-то недели через две ждём. А Льен здесь при чём?
— Так, при своей жене. Он ей сроку полгода дал. Заявится, получением от княгини наследника озаботится. А без своей силы ничего ему Вельдара противопоставить не сможет. Он уже грозился её в монастырь сослать, если не будет послушной да сговорчивой. Вельдару- в монастырь, сперва конечно поставленной цели добившись, тебя со временем тоже куда-нибудь сошлёт. Это сейчас, ты его интерес блюдёшь, казну его множишь, чтобы предприимчивая княгинюшка мужа по миру не пустила. Непростые ж там у Рдына с её батюшкой договорённости были. А как наследник появится, в вас обоих интерес отпадёт.
— С аппетитами Льена, он разорит Радеж. Да и правитель он никакой, и сам прекрасно это понимает.
— Так, а министры у него на что? И на его княжеский век радежской казны хватит, не такое и бедное у нас княжество. Вы с княгиней Вельдарой не плохо о его восстановлении позаботились.
— Вельдара всегда умела манипулировать мужем. Не думаю, что и сейчас не справится, — упёрся я.
— Травками голову ему заморочить можно. А результат? Сам по себе ребёночек не появится. А Льен от своего не отступит. Да и от настоя того, сам знаешь, что с человеком со временем случается. Вельдара на то может и пошла бы, да незачем ей больше бороться. Веру в тебя она потеряла. Угаснет скоро. Уже не она для Радежа родит наследника. Можешь озаботиться для князя новой невестой. И деньги королю Ассии готовься вернуть. Не знаю, как при таком раскладе твой любимый Радеж выстоит? Разве что новая невеста с хорошим приданым будет.
— Это и есть смысл твоего «совместить несовместимое»? — я вдруг понял, что мне о клятвах моих у себя на хуторе Серафима говорила.
— Не знаю, может, ты по-другому всё видишь? И нет в том для Радежа большого урона. Костьми ляжешь, вытянешь.
— Не вытяну. Мне с этим грузом не жить. От тоски загнусь. Люблю же я её, бабушка. Больше жизни люблю.
— Разве ж так любят, внучек? Что-то я твоей любви не понимаю. Ты хоть правду девочке скажи. Может вдвоём что и придумаете. Уж сильно незавидное будущее я вижу для Радежа. Мой несостоявшийся зятёк в гробу перевернётся. Хоть и виноват он предо мной, но того не заслужил, чтобы дело всей его жизни из-за Зидиного сыночка прахом пошло.
Глава 13
Вельдара
Сон не спешил отпускал меня из своих уютных объятий. Нехотя приоткрыла глаза. Мой, ещё плохо сфокусированный взгляд, упёрся в человека, неподвижно сидящего на полу рядом с изголовьем кровати. Дастарьян? И что он здесь делает?
— Ян?
— Вельда, — выдохнул он, ловя мой ускользающий взгляд.
— Ты здесь зачем?… Серафима послала? Всё так плохо?
— Нет! Я не позволю ничему плохому с тобой случиться. … Я не смогу без тебя, Вельдара.
От моей сонной расслабленности не осталось и следа. Я села на кровати, внимательно всматриваясь в мужчину, который так долго и старательно строил между нами преграду, что разрушать её мне больше не хотелось.
— Князь, вам нечего делать в моей опочивальне, — сказала равнодушно, не стараясь досадить, просто ничего другого не чувствуя. — Неужели больше некому было поухаживать за мной, пока я болела? И где мои служанки и фрейлины? Позовите их. Мне нужно встать и одеться.
Мои слова не произвели на мужчину никакого впечатления.
— Вельда, я должен всё тебе рассказать.
Устало вздохнула, его настойчивость начинала раздражать.
— Ты ничего мне не должен. Уходи, Ян. Всё пустое. А я устала от пустоты.
Дастарьян так и не поднялся с пола, склонил понуро голову, опустив её себе на руки.
— Не гони, — попросил тихо.
— Хорошо, — сама не знаю, зачем согласилась. — Мы поговорим, если захочешь. Потом. А сейчас…
— За окном ночь. Ты проспала больше суток. Твои служанки и фрейлины отдыхают. Не нужно никого звать, я сам помогу тебе.
Ян поспешил подняться на ноги, подошёл к столу и налил в бокал темный пряно пахнущий отвар.
Не стала отказываться от предложенного питья. И смущенья я никакого не испытывала от его следящего за мной взгляда, когда вставала с кровати. Голова слегка кружилась, но сама дойти до уборной я вполне могла.
Дастарьян помог мне одеть лежащий в изножье кровати халат, поддержал немного, а убедившись, что падать не собираюсь, отошёл в сторону, уступая дорогу.
К моему возвращению на столике у растопленного камина был сервирован ужин. Я опустилась в одно уз двух придвинутых к столу кресел. На мои ноги лёг тёплый плед.
— Тебе нужно поесть.
Кивнула, соглашаясь. Кушать, впервые за последние несколько дней, и правда, хотелось.
Пока я ела, Ян молча сидел напротив. А когда, насытившись, откинулась на спинку кресла, снова оказался на полу, устроился у моих ног, склонив голову, осторожно коснулся губами моей руки.
— Ты отказался от нас. Предал, — жёстко сказала я.
Ян даже не попытался оправдываться. Согласился.