— Хочу поблагодарить вас, что позволили мне остаться, — уголки моих губ чуть дрогнули, изображая намёк на улыбку. — Иногда возникает потребность остановиться, уйти от забот и проблем, и просто побыть наедине с самим собой. А уж в моём нынешнем положении…
Я положила руку на ставший уже заметным живот, пятый месяц всё же. Хоть одежды, при желании, позволяли мне и дальше умалчивать о моей беременности, но оно и к лучшему, что Льен приказал донести до жителей княжества это радостное известие. А уж тем более в преддверии грядущих событий.
— Мне понятна ваша потребность, — монахиня отвела, наконец, от меня глаза. — Прошу вас, присаживайтесь.
Я опустилась на предложенный мне деревянный стул с высокой удобной спинкой.
— Чай?
Отказываться я не стала.
Какое-то время мы помолчали, отдавая должное пряному травяному чаю и крошечным булочкам из довольно пресного теста.
— Ваш муж, — голос настоятельницы ощутимо потеплел, стоило ей заговорить о Льене, — несмотря на лежащую на его плечах заботу о нашем государстве, в поисках благословения Богов для своих начинаний, часто навещает обитель.
Ого, сколько пафоса. А вот тепло в голосе идёт от сердца. И за что же князя Льена так любят в Тихой обители?
— И матушке князя, кроткой княгине Зиде, случалось подолгу гостить в монастыре. Здесь ежедневно поминают почившую княгиню в возносимых Богам молитвах. Обитель многим ей обязана.
Кроткой княгине? Любопытно. Ну, набожной мать Льена, согласно всему, что я о ней знаю, совсем не была. А в Тихой обители она пряталась от гнева мужа, которого безмерно раздражала. Хитрой Зиде явно удалось найти общий язык с монахинями. И теперь её сын может рассчитывать на их поддержку. Не думаю, что при этом, он делится с настоятельницей своими искренними намерениями и признаётся ей в своих целях. При желании любому деянию можно подобрать богоугодное объяснение.
— У вас есть насущные нужды, требующие моей помощи? — поинтересовалась я, не желая изображать реверансы, и обходясь без заверений, в пробудившейся во мне потребности, быть полезной святой обители. — Я не откажу вам в вашей просьбе.
Сестра- настоятельница поджала губы. Мой тон ей не понравился. А вот смысл мною сказанного, явно, заинтересовал.
— Помощь никогда не бывает лишней. Знаете, сколько сирот находят приют в обители, скольким страждущим не к кому больше обратиться. Думаю, это не только право, но и обязанность имеющих деньги и власть, через нас проявить свою милость к ближнему.
Спорить с ней я не стала.
— Я отдам распоряжение канцлеру о выделении вашему монастырю постоянного финансирования, согласно составленной вами сметы предполагаемых расходов, — сообщила я настоятельнице о своём решении, пристально следя за её реакцией на моё обещание.
Услышанное заставило настоятельницу ощутимо напрячься. К её чести, загоревшийся в её глазах огонь не был отголоском вспыхнувшей алчности.
— Богоугодные дела всегда обоюдополезны, — стараясь сохранить самообладание, сообщила мне сестра-настоятельница. — Но в вашей ли власти давать подобные поручения?
Прятать улыбку мне не захотелось.
— Конечно, — успокоила я подавшуюся мне навстречу монахиню. — Всё, что для этого нужно — моё возвращение во дворец, когда именно я посчитаю это целесообразным.
След разочарования на лице настоятельницы очень быстро сменился мимолётной задумчивостью. А потом мне решительно кивнули в ответ, принимая моё условие.
Я снова улыбнулась. Снисходительно-довольное выражение моего лица не укрылось от собеседницы. Но она не позволила себя спровоцировать.
— Есть ещё что-то, о чём бы вы хотели спросить? — вернувшись к отрешённо-холодной манере общения, поинтересовалась у меня сестра-настоятельница.
— Есть, — не стала я скрывать своего интереса, — мне желательно знать, родила ли княжеская фаворитка, которую князь соизволил спрятать в Тихой обители?
Спрашивала я будучи не до конца уверенной в своей догадке. Но, как оказалось, и в этом я не ошиблась.
— Десять дней тому назад. Девочку.
Теперь уже монахиня не потрудилась скрыть от меня вспыхнувший в её глазах интерес, погасив мимолётную насмешку в устремлённом на меня взгляде.
— Я не в претензии, — жёстко усмехнулась, пресекая всякие домыслы по этому поводу. — Мужчины всегда предпочитали жить в своё удовольствие. Моей чести нет в том урона. А вот бедной Софине не позавидуешь. У вас, в лице этой дурочки, скоро появится новая сестра?
— Ей для того пока не хватает смирения.
— Пока… Но ведь именно так князь распорядился её дальнейшей судьбой?
Монахиня кивнула, соглашаясь.
— За всё в жизни нам приходится нести ответ, — равнодушно добавила она.
— А ребёнок? Всё ещё при монастыре?
— О нём заботятся. Князь намерен сам устроить судьбу своей дочери.
— Каким образом?
— Кто знает, — мне почудилось сочувствие во внезапно потеплевшем голосе женщины. — Но, думаю, для него не составит труда подыскать для девочки достойную семью. Судьба бастардов слишком незавидна. Князь желает уберечь от этого клейма свою дочь. И я не нахожу в себе сил осудить его за это.
Вот даже как? Льен использует свою помощницу втёмную?
Из всего услышанного мне, вдруг, понятен стал грязный замысел князя. Но почему он так уверен, что у меня родится дочь, а не сын. Или он вообще не планировал позволить мне с ребёнком пережить роды? Ему, похоже, без труда удалось бы убедить с таким сочувствием относящуюся к его проблемам монахиню, в высшей целесообразности для Радежа выдать бастарда князя за рождённого мною ребёнка. Скоропостижно почившей княгине ведь не было бы до этого уже никакого дела.
Льен, Льен… А ведь всё могло бы у тебя и получиться, будь на моём месте не наделённая силой веда.
— Мой муж, — уточнила я, стремясь добавить последний штрих к сложившейся у меня картинке подлого замысла Льена, — пожелал оставить меня в обители до родов?
— Он страшится, что в суете державных дел вы потеряете и это, столь необходимое Радежу дитя, — поджатые губы монахини не оставляли сомнений в том, что она полностью разделяет княжеское мнение.
— Ну, что ж. Не буду пока никого разочаровывать, — улыбнулась я, проявляя завидную покладистость. — Но, при необходимости, я могу на вас рассчитывать?
— Обитель не тюрьма, как я могу силой удержать здесь светлейшую княгиню? За своё своеволие вам отвечать перед мужем.
— Конечно. А сейчас я пойду. При следующей нашей встрече мы поговорим о нуждах обители. И не только. Мне будет интересно выслушать ваши соображения о том, что следовало бы сделать, чтобы облегчить жизнь самых бесправных и нуждающихся граждан нашего с вами княжества.
Удивлённо-недоверчивый взгляд сестры-настоятельницы погрел мне мимоходом душу. Ясно, что она не ожидала увидеть во мне нечто отличное от занятой интригами и развлечениями пустышки. Хоть и странно это, уж до её-то ушей не могли не доходить слухи, кто на самом деле управляет делами княжества. Не способна была им поверить? Вот что значит укоренившиеся заблуждения, опускающие женщин до уровня ценного, но бездумного имущества.
Я поприсутствовала на вечерней молитве, потом до темноты гуляла по монастырскому саду. И лишь проводив глазами, исчезнувшее за горизонтом светило, вернулась в выделенную мне келью.
Перед сном молоденькая послушница принесла мне теплое молоко. Я с удовольствием выпила его и попыталась уснуть, устраиваясь на слишком уж твёрдой для меня кровати.
Ворочалась я долго. Пока не поняла, что не в неудобстве постели дело. Со мной не было необходимого мне мужчины. Я соскучилась по Яну. По его рукам, губам, дыханию, которое так привыкла чувствовать рядом. Тоска не была невыносимой, но угнетала и тревожила.
Не выдержав, мысленно потянулась ему навстречу. Слишком далеко. Я не могла быть уверенной, что слабый его отклик не почудился мне, не был мною придуман. Но и так, стало чуточку легче. С тем и уснула, обнимая подушку.