— Каждому из нас не привыкать к ранениям и боли, Трина, но ты… — Он сделал вдох, прежде чем продолжить. Следующие слова вышли озлобленными. — Она пытала тебя. Черт возьми, да она не только пытала тебя, она взяла с тебя клятву убить Артура!
— Если ты беспокоишься об этом, — защищаясь, выпалила Трина, — то уверяю тебя, что ему ничего не грозит, пока я в 21 веке, и я не испытываю никакого желания забрать его жизнь.
Ложь. Ей так и не удалось избавиться от зудящей мысли об убийстве короля, но Гавейну она в этом ни за что бы не призналась.
— Я беспокоюсь не об этом, — Гавейн снова покачал головой, будто она была маленьким ребенком и не понимала чего-то важного. Заметив ее скептический взгляд, он продолжил. — Ладно, не только об этом. Прежде всего сейчас и тогда я беспокоился о тебе, Трина. Я не знал, что я буду делать, если ты действительно мертва.
Он резко прервался и закрыл глаза, вздыхая. Затем снова посмотрел ей в глаза. В его синем взгляде бушевал шторм.
— Я не знал, вынесу ли, если ты на самом деле мертва, — выдохнул. — Я не мог потерять еще и тебя, — слова были едва слышными, так что Трине показалось .что они не были произнесены. Но она поняла их. Расслышала то, что скрывалось за ними.
— Но почему? — решилась спросить.
— Потому что…
Слова будто застряли комом в его горле. Он не мог их произнести, и Трина вспомнила еще один момент из жизни в Камелоте. «Я не создан для любви, Брианна. Я воин». Ну, конечно. Глупо было даже думать, что он чувствует то же, что и Трина.
— Неважно, — поспешила сказать, не желая принуждать его к каким-либо признаниям и одновременно страшась того, что он может сказать.
— Потому что ты дорога мне, — все же, закончил он. — Ты очень дорога мне, Трина.
Ну, что ж, это лучше, чем те варианты, которые мелькали в ее голове, но совсем не похоже на долгожданное «Я тоже буду любить тебя сквозь века».
— Ты мне тоже, — ответила тихо. — Именно поэтому я пошла к Моргане и ни минуты об этом не жалею.
Ее тон говорил о том, что продолжать этот разговор не имеет смысла. Гавейн молча кивнул, признавая поражение и подтверждая, что понял ее.
— Нам пора, — сказала Трина, махнув рукой в сторону леса. Она развернулась, чтобы уйти и скрыть жгучие слезы, которые снова стояли в глазах. Он остановил ее, мягко поймав за руку, переплетая их пальцы.
— Посмотри на меня, — попросил.
Трина обернулась.
— Возможно, я перешел черту и не должен был говорить всего этого, — спокойно сказал. — Возможно, я снова обидел тебя, но я очень прошу тебя, Трина, не делай больше так. Не нужно спасать мне жизнь. Не нужно рисковать своей. В конце концов, это моя работа, — закончил он неловкой попыткой пошутить, прикрытой несвойственной ему робкой улыбкой.
Трина ответила на нее.
— Не буду, — пообещала она, понимая, что это обещание тоже может не сдержать. Если его жизнь еще раз будет в опасности, она, не раздумывая, сделает то же самое.
— Так как ты спасся? — она поспешила перевести тему, уводя его с поляны вглубь леса.
Гавейн пожал плечами.
— Если честно, я сам не знаю до конца. Не помню. Помню лишь чей-то шепот, пока я был в бреду, как кто-то касался меня, кажется, дал какое-то варево, а наутро я проснулся уже почти здоровым. Когда Мерлин вернулся, он был едва ли не разочарован, что проделал такой путь ради моего спасения, и все было зря.
Трина широко улыбнулась.
— О, могу себе представить. Наш друг не очень любит делать бесполезную работу.
Гавейн сверкнул улыбкой в ответ.
— О, да. Я думал, он совершит на меня еще одно покушение, лишь бы все-таки воскресить самому.
Трина засмеялась, думая, что это было бы вполне в духе Мерлина.
— А что было после? — осторожно задала еще один вопрос. — Как вы вернулись в Камелот? Как остальные? Как вы нашли мое письмо? У меня миллион вопросов, Гавейн.
Все еще улыбаясь, он тепло сказал:
— Я знаю. История долгая, но постараюсь рассказать ее до того, как мы доберемся домой, иначе мы застрянем в этом лесу навечно. А с недавних пор, знаешь ли, я никому не рекомендую долгих лесных прогулок.
Трина легонько стукнула рыцаря по плечу, чувствуя вину за то, что тогда, в Витчшире, завела его в злополучный лес где кто-то выпустил стрелу в нее, а Гавейн бросился ее спасать. От внезапной мысли ее лицо помрачнело.
— Вы нашли того, кто стрелял? Вы нашли предателя? Джудит — она…
Гавейн кивнул.
— Да, мы уже знаем, что она предательница, но нам наверняка известно, что оружием она не владеет. Я думаю, это был мужчина.
— Мордред! — выпалила Трина.
— Что? — нахмурился Гавейн. — Причем тут Мордред? Я помню, что ты писала, что мы не должны ему доверять, но, признаться, так и не понял почему.