Парень хмыкнул.
- Конечно, играю, ведь он меня и научил.
- А ты меня научишь?
- Чего? - Сергей опустил книгу на грудь, заинтересовываясь. И он не ожидал, что Алина тут же сядет рядом. Слишком близко, достаточно для того, чтобы протянув руку погладить гладкие колени. От этих мыслей сердце сорвалось в бешеный аллюр, а в ушах загремели барабаны.
- Смотри! Это мы с папой купили, правда, классные?!
Только теперь парень понял, что не книгу он видел на подоконнике, когда девочка слушала музыку. Сувенирные шахматы в коробке, закрывающейся на металлический крючок. Сами фигуры не больше ногтя, аккуратные и на деревянных штырьках, чтобы надёжно крепиться в отверстиях на клетках игрового поля.
- Ну, ничего так! – протянул он, больше сражаясь с собой, чем думая над Алинкиной просьбой. Он бы научил… Чёрт!
- Мне они очень понравились, но родители не умеют, а Алёшка только в шашки…
- В кружок в школе запишись! – сердито предложил Сергей, делая вид, что потерял к разговору интерес, и снова берясь за книгу. Но, больше из желания отгородиться ею от девочки.
- Нету, я спрашивала… Так научишь? Серёж, ну научишь? – прося, Алина аккуратно коснулась его руки. И дрожь вожделения пробила парня от паха до затылка.
- Блин! – подорвался Сергей с кровати, накрывая книгой то, что могло его сейчас выдать. - Ты решила за раз меня за все прошедшие полтора года достать?!
Девочка, явно испугавшись его реакции, отшатнулась и вскочила.
-Прости! Я не хотела! Извини!
Она почти бегом бросилась к дверям.
- Я научу! – бросил он ей вслед, и она умудрилась его услышать. Затормозила в шаге от выхода. И оглянулась. В огромных серо-жемчужных глазах можно было легко утонуть. – Научу, вернусь и обязательно научу…
Яркая, как весеннее солнце улыбка проступила на закушенных поначалу губах.
- Спасибо! – ничего не переспрашивая, счастливо шепнула Алина, и, прижав к себе футляр с шахматами, выскользнула в коридор.
До дембеля оставался лишь месяц. Ему оставалось перетерпеть чуть больше тридцати дней, чтобы в первых числах марта, наконец, вернуться домой. В мыслях он уже видел, как купив цветы, идёт к Алинкиным родителям для разговора. Заранее представлял, насколько тяжёлым будет этот разговор, потому неустанно прокручивал в голове слова, которые бы убедили взрослых в серьёзности его намерений. И всё равно понимал, что чтобы не сказал, всё равно будет неправильно понят. Слишком уж маленькой была пока Алина.
За мучительными размышлениями он почти не обращал внимания на происходящее вокруг. Да и не происходило там ничего нового, те же озлобленные как шакалы сослужившивцы и осатанелые командиры, которых оставалось терпеть чуть больше месяца. Разве что гауптвахт вроде как стало меньше. А вот назначение в караул к оружейке почти удивило. И то, что там произошло, даже не было в буквальном смысле дракой. Просто очередная тупая ругань с одним из состава. Почему все вдруг потянулись за оружием, он не запомнил. Но...
«Прости, малышка!» - проскользнуло в мыслях, лишь на мгновение опережая пулю, вылетевшую из нацеленного на него дула. Яркая вспышка болью ударила по глазам, и он провалился в пустоту. В мягкую шоколодно-шёлковую массу что обхватила его со всех сторон, мешая движению. И он не двигался. Просто потому что его больше не осталось, вокруг существовала лишь голодная пустота и что-то под ней...
А ещё... плач!
Надрывно высокий, истеричный, пронзительный, мешающий настолько, что он открыл глаза. И тогда осознал себя снова цельным, способным что-то делать. Например, думать и видеть.
И он увидел Её.
Алину. Она стояла метрах в двух от него. Куда только делся мелкий, угловатый ребёнок с неряшливыми хвостиками, с коробкой шахмат в руках? Истерично всхлипывая, сжимая в руках две красные гвоздки, перед ним стояла девушка в джинсах, в короткой куртке, русые волосы, сколотые на затылке, неровная чёлка неприятными мокрыми соплями нависла на глаза.
Заплаканная, растрёпанная… Высокая… Повзрослевшая.
- Алинка? – не веря себе позвал он, и вздрогнул, когда она словно столкнувшись с ним взглядом, накинулась на него с упрёками:
- Как ты мог?! Почему? Ты же обещал!
Но, не выдержав напряжения, звонкий голос сорвался на высокой ноте, и она резко замолчала. Морщаясь от слёз, закусив до побеления нижнюю губу, и вцепившись холодными руками в тощие стебли гвоздик.
- Алина, - прошептал он, подаваясь ей на встречу, пытаясь обнять, но прошёл сквозь неё. Но казалось, она всё же почувствовала его прикосновение, потому что очнулась. Сделала шаг вперёд, вплотную придвинувшись к могильной ограде, аккуратно положила через неё гвоздики на солдатский обелиск, едва уловимо провела пальцами по фотографии, выпрямилась.