Ян хотел было спросить о причине данной странности у Зверя, но решил не испытывать судьбу даром и не привлекать лишнего внимания.
Весь необходимый путь они провели в гнетущем молчании. Когда же Зверь привел их в пещеру, где находилось капище, для Яна начался настоящий ад.
Чтобы не выдавать себя, они сформировали второй круг за спинами полностью поглощенных ритуалом жнецов. Люди Зверя безмолвно шевелили губами и повторяли необходимые движения, не привлекая внимания. Кенгерлинский же не мог справиться со странным оцепенением.
Взгляд неотрывно следил за хрупкой фигуркой Банши, что застыла в коленопреклоненной позе на жертвеннике. В свете сотен свечей ее кожа казалась сияющей, а волосы рассыпались густой волной по плечам и будто просили, чтобы к ним прикоснулись. Ян сглотнул подступившую слюну. Даша выглядела спокойной, но немного растерянной. То, что она не испытывала боли или страха странным образом принесло ему приятное успокоение. На сердце стало легче.
До того момента, пока спокойствие бесследно не испарилось, как только Ян нашел глазами ключевую фигуру всей мозаики. Демьян прошел вокруг жертвенного камня, взмахнул руками в воздухе, и сияние распространилось над головой Даши.
Кенгерлинский сжал кулаки. Он знал, что именно только что сделал Верховный Жнец. Он закончил призыв стихий.
Словно в подтверждение мыслей Яна, лицо Даши исказилось мукой, волосы взметнулись в стороны, точно их подхватил ветер, а глаза закатились, обнажив слепые белки. Стихии испытывали Банши на прочность, взращивали ее силу и подпитывали своей. Из древних книг, которые Ян тщательно изучил когда-то, он прекрасно понимал, что все творящееся с Дашей было сокрыто от глаз сторонних наблюдателей и происходило только в ее сознании. Наружу же вырывались только световые всполохи: белые, черно-коричневые, синие и красные. Но какой бы отличной иллюзией подсознания испытание не было, Кенгерлинский осознавал, что все пытки Даше приходилось переносить по-настоящему.
Не зная, как поскорее унять ее боль, но и не имея силы просто стоять на месте и смотреть, он дернулся вперед. Зверь поразил его молниеносной реакцией. Он перехватил Яна чуть повыше локтя и сжал руку настолько крепко, что затрещали кости. Боль отрезвила Кенгерлинского. Он благодарно кивнул Зверю и вернулся на место.
Сжимая кулаки, Ян мысленно уговаривал себя успокоиться. Получалось из ряда вон плохо. Внутренности сжимались и завязывались тугим узлом, стоило только перевести взгляд на искаженное мукой лицо Даши. Чтобы не взвыть от ярости, Кенгерлинский стискивал зубы с такой силой, что чувствовал непривычную, тупую боль в челюстях.
Немногим раньше он думал, что нет ничего хуже, чем ожидание. Сейчас понял, как был слеп, предполагая подобное. Не было ничего хуже, чем наблюдать за страданием дорогого тебе человека и быть бессильным что-либо изменить.
Как только лицо Даши расслабилось и она, открыв глаза, обвела присутствующих туманным взором, Яну стало легче дышать. В грудь тут же ударила мощная волна. Сила потекла по его венам, бурля и требуя скорейшего выхода. От переизбытка новой мистической энергии позвоночник Яна стало покалывать, словно слабые электрические импульсы блуждали по телу.
– Я знал, что ты придешь, – слова Демьяна прозвучали слишком громко и отрезвляюще.
Ян не испытывал иллюзий, чтобы наивно полагать будто Верховный обращался к кому-то другому, а не к нему. Если их маскировка и была раскрыта, то он все равно не собирался сдаваться без боя.
– Раз пришел, то заверши обряд, – приказал Демьян, отступая немного от жертвенника. – Смелее.
Ян решительно двинулся к камню, остановившись, он быстро отбросил скрывающий лицо капюшон и чуть не разразился ругательствами. Даша побледнела, а ее глаза расширились от ужаса. Ян мечтал стереть выражение страха с ее красивого лица навсегда! Он хотел, чтобы она вновь тепло улыбалась ему, как делала это еще сегодня утром.
Протянув вперед руки, он намеревался успокоить Банши прикосновением, но в ладонях появилась непривычная тяжесть. Опустив взгляд, Ян заметил ритуальный кинжал, что материализовался прямо в его руках. Древняя сталь приятно холодила кожу, а рукоять, точно по волшебству подстроилась под него самого и удобно легла в захвате.