Она встала со ступеньки и поскакала на одной ноге за угол хижины, в направлении туалета.
Зои проследила за ней взглядом, а затем уставилась на рыбу, сбившуюся в кучку в ведре с водой. Была ли Софи права, спрашивала она себя. Могла ли другая мама решить эту дилемму? Если бы могла, то она была бы гораздо лучшей, гораздо более смелой матерью, чем Зои когда-либо могла надеяться стать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Джо заехал на больничную стоянку как раз перед полуднем. Через несколько часов Жаннин будет в пути назад в Западную Виргинию, чтобы продолжить то, что он уверенно считал тщетным, – поиски Софи. Он не знал, как ее остановить и как утешить, и ему было больно осознавать, что Лукас, вероятно, знал бы, как сделать и то, и другое. Впрочем, эта боль бледнела на фоне его уверенности, что Софи умерла. Его дочери – их дочери – больше не было, а Жаннин, человек, в котором он так нуждался, не могла разделить с ним горе. Она была слишком занята желанием удержать слабую надежду на то, что Софи каким-то образом выжила в этом суровом испытании.
Всю ночь напролет Джо думал о том, как ему следует разобраться в ситуации с Лукасом. Итак, у него болезнь почек. И возможно, у него была дочь, которая умерла от той же болезни, но, честно говоря, у Джо были сомнения по этому поводу. Все равно эти факты не могли объяснить, почему Лукас солгал, что работал до этого в Монтичелло, они также не объясняли и то, почему в его мусорном мешке было детское порно.
Единственное, что он мог сейчас сделать, это встретиться с Лукасом. Он расскажет ему все, что знает, и получит ответы. И если подозрения Джо окажутся правильными, он потребует от него оставить Жаннин в покое.
Палата Лукаса была в другом конце коридора от стола медсестры, и, идя к ней, Джо через открытую дверь видел все, что было в комнате. Он остановился, когда на фоне большого окна вдруг увидел силуэты мужчины и женщины, в объятиях друг друга. Может быть, это двухместная палата, подумал он. Может быть, это сосед по палате обнимает свою жену?
Он опять двинулся вперед, вошел в палату и повернул к первой кровати, ожидая увидеть на ней Лукаса, но кровать была пуста. Услышав, как входит Джо, женщина обернулась, чтобы посмотреть, кто мешает их уединению.
Она убрала руки с шеи мужчины.
– Я вернусь позже, дорогой, – сказала она, отстраняясь от него, и только тогда Джо понял, что она обнимала Лукаса. До этого Лукас держал женщину за руку, но он отпустил ее, как только увидел Джо.
Женщина пошла к двери и улыбнулась, проходя мимо Джо, и он увидел, что она была беременна, как минимум на шестом или седьмом месяце. Ярость бурлила в Джо, когда женщина ушла. Да, он хотел, чтобы Лукас оказался подонком, но не до такой степени и не по отношению к Жаннин.
– Объясни мне, наконец, что все это означает? – сказал Джо, как только женщина оказалась вне пределов слышимости.
Лукас сел на стул возле своей кровати.
Он был прикреплен трубкой и иглой к капельнице с прозрачной жидкостью, которая висела на штативе над его кроватью, и он отодвинул штатив с капельницей, чтобы лучше видеть Джо.
– Подойди сюда, Джо, – сказал он, указывая на стул у изголовья кровати. – Присядь.
Несколькими большими шагами Джо пересек комнату и сел. Он пристально смотрел на Лукаса, одетого в легкий бело-синий больничный халат. Тот по-прежнему выглядел бледным и отекшим после чуть было не состоявшейся встречи со смертью. Но Джо не чувствовал сочувствия к человеку, сидящему напротив него.
– Что за игру ты затеял? – спросил он.
– Это была моя бывшая жена, – сказал Лукас.
– И это твоим ребенком она беременна?
Лукас улыбнулся.
– Нет. Мы в разводе уже несколько лет. Она снова вышла замуж. Когда она услышала, что я в больнице, то приехала из Пенсильвании проведать меня. Мы все еще дружим.
Джо уже не знал, чему верить, когда речь шла о Лукасе Трауэлле. Он наклонился вперед, упершись локтями, в колени.
– Послушай, Лукас, – сказал он. – Я не знаю, с чем имею здесь дело, но знаю, что ты что-то скрываешь. Ты каким-то образом устраиваешься работать в Эйр-Крик, у тебя такая же болезнь, как у моей дочери, а я уверен, ты знаешь, что это не самая распространенная болезнь в мире. И я знаю, что ты никогда не работал в Монтичелло. – Ему показалось, что он увидел, как Лукас вздрогнул при таком разоблачении. – И я признаю, что перешел границы дозволенного, но я заезжал на днях к тебе домой и увидел журнал в твоем мусорном мешке, а в нем фотографию голой девочки. Так что, поскольку ты настойчиво крутишься вокруг моей жены – моей бывшей жены – и поскольку ты проводил так, черт возьми, много времени с моей дочкой, я думаю, что имею право точно знать, кто ты и что замышляешь.
Джо услышал, как его голос вдруг надорвался: он не ожидал такого прилива эмоций, которые сопровождали его слова. Мысль о том, что Лукас был долгое время рядом с Софи, была невыносимой.
Лукас облизал губы и, закрыв глаза, отклонился назад на стуле. Джо было подумал, что он сейчас просто заснет, но он наконец заговорил.
– Я не педофил, если ты это имеешь в виду, – сказал он, открыв глаза. – Я не знаю, о каком журнале ты говоришь. А что касается Монтичелло… – Лукас посмотрел в окно, – это немного сложнее объяснить, но поверь мне, у меня были причины искажать правду в этом вопросе.
– Я не верю тебе, – сказал Джо с отвращением и встал. – Ты налево и направо лгал Жаннин, которая абсолютно честна со всеми… и ничего не подозревает. Ты лгал Донне и Фрэнку и, по всей видимости, Фонду Эйр-Крик, который нанял тебя. В тебе нет ни капли честности. Что дает тебе право «искажать» правду, как ты это называешь? Не слишком ли ты много на себя берешь?
– Послушай, Джо, – голос Лукаса звучал тихо и сдержанно после вспышки Джо. – Присядь, пожалуйста…
Джо тянуло выйти из палаты, но что-то в серьезном тоне Лукаса заставило его опять сесть.
– Я не хотел тебе этого говорить, – сказал Лукас, – по крайней мере сейчас, но, похоже, тебе надо это знать, иначе между нами будет серьезное недопонимание.
– Говорить мне что? – спросил Джо.
Он начинал терять терпение.
– Болезнь почек развилась у меня в подростковом возрасте, – сказал Лукас. – Я начал делать диализ примерно десять лет назад, когда мои почки полностью отказали. Я тогда был женат… на Сандре, женщине, которую ты только что здесь видел. У нас была дочь, которую звали Джордан и которая унаследовала эту болезнь от меня, но у нее она была в гораздо худшем виде. Ее почки отказали, когда ей было всего лишь шесть лет. Ее мама отдала ей почку, так же как Жаннин отдала Софи, и сначала Джорди чувствовала себя с ней довольно хорошо, но потом ее организм отверг ее.
– Так же как Софи, – сказал Джо.
– Да. Так что мы опять вернулись к диализу.
Лукас покачал головой, в его глазах был гнев.
– Ты знаешь, как это ужасно, когда ребенку приходится так жить? Иголки, аппараты, строгая диета и тому подобное.
Он опять посмотрел в окно, погрузившись на мгновение в свои воспоминания.
– Так или иначе, – продолжил он, – в конечном счете, она умерла. Ей было десять. У нее была инфекция, которая охватила все тело. Убила ее за пару дней.
Джо не знал, насколько он мог верить Лукасу, но тот факт, что у его дочери теперь было имя, Джордан, каким-то образом делал ее реальной. Он делал ее очень похожей на Софи. Кроме того, Джо узнал боль в глазах Лукаса. Он видел эту боль каждый раз, когда смотрел в зеркало.
– Мне жаль, – проговорил он, начиная верить в то, что Лукас говорил правду.
– Спасибо, – сказал Лукас. Он сделал глубокий вдох. – В общем, я тогда на самом деле был профессором ботаники в Пенн-Стэйт, – сказал он. – И… ну, я продолжу через минутку.
Он казался растерянным и слегка улыбнулся Джо.
– Трудно решить, что рассказывать дальше, – сказал он. – Я знал, что унаследовал свою болезнь от родственников по маминой линии. Я спросил ее, у кого еще в нашей семье была болезнь почек. Она упомянула несколько моих кузенов, а также дядю и своего отца. А затем она сказала мне, что всегда волновалась за сына, которого оставила, когда была еще очень молода.