— А о чем вы там думаете?
— Особенно ни о чем. Вы о чем здесь думаете?
— Тоже особенно ни о чем. Сейчас все думают, как бы скорее кончилась война.
— Об этом мы тоже думаем.
Погодя, она сказала неопределенно:
— Так все странно получается.
— Что странно?
— И ты все время проведешь здесь?
— Мне больше некуда ехать. А ты сколько будешь здесь?
— Два дня. Я приехала, чтобы просто передать вот это. — Она показала на саквояж.
— Если хочешь, я помогу тебе сесть на поезд, — предложил он.
— Спасибо, — сказала она.
На углу, где она должна была свернуть, они остановились.
— Ну вот, — сказала она. — Мне направо. Видишь тот дом? Мне туда.
— Откуда ты знаешь?
— Номер восемь. Этот номер два.
— Я могу помочь тебе сесть на поезд, — повторил он. — Только я должен знать, когда ты будешь уезжать. Как я узнаю?
Она помедлила и сказала:
— Приходи завтра в два часа к бревнам. Хорошо? Ты извини, что я тебя не приглашаю в дом.
— Около бревен даже лучше, — сказал он. — Мы снова посидим.
Она протянула ему руку. — До свидания.
— До свидания. Если я понадоблюсь — Речная, 26. Не забудешь? 26.
— Речная, 26, — повторила она. — Не забуду. Спасибо тебе за все.
— За что — за все?
— За то, что ты помог мне в Москве, за внимание в дороге, за все.
Игорю здорово хотелось, чтобы она побыла с ним еще.
— Мы хорошо ехали, правда?
— Очень хорошо. До свидания.
— До свидания. Значит, завтра в два на бревнах.
— Да. Пожалуйста, не опаздывай. Я не люблю, когда опаздывают.
— Я тоже, — сказал он.
Она пошла к этому дому номер 8.
— Еще раз до свидания.
— До свидания. Желаю успеха.
Он взял чемодан и быстро зашагал к концу улицы, свернул в третий переулок, прошел берегом к Речной и остановился возле дома номер 26.
Дом был старый, крытый дранью, в два небольших окошка. Слева и справа от него шел ветхий невысокий забор. За забором на картофельных грядках работала женщина. Возле нее копошилась девочка.
Игорь тронул калитку, и сразу же из-под крыльца залаяла собака. Женщина обернулась. Он подождал, пока они подойдут, а собака все лаяла.
— Вам кого? — спросила женщина.
— Кедрову. Татьяну Васильевну Кедрову.
Женщина всплеснула руками.
— Уж не сынок ли ее приехал?
— Да. Где она?
— Ах ты господи, дело-то какое! Уехала ведь Татьяна Васильевна. Беда какая, а? Сын приехал с фронта, а мать уехала!
Его как будто ударили по голове. Он глупо и, наверное, жалко улыбался.
— Куда уехала? — спросил он растерянно.
— За Урал. Не то в Томск, не то в Омск. Тетка твоя где живет?
— Около Томска.
— К ней она и уехала. — Женщина сокрушенно качала головой.
— Давно?
— Без малого месяц. Что ж ты ей не написал, что приедешь? Она бы дождалась.
— Я не знал, что приеду.
— Тебя в отпуск пустили?
— Да. Но я не знал, что поеду, — повторил он, как бы оправдываясь.
Быстро и сбивчиво женщина рассказывала, как пришел из Томска вызов, как мать схлопотала пропуск, как собралась и уехала, а он, тупо слушая, никак не мог сообразить — что же делать дальше? На них уже смотрели соседи, оставаться дольше у калитки было нелепо, и он взялся за ручку чемодана.
— Ну ладно. Раз так получилось, я пойду.
Женщину это обидело.
— Как пойдешь? Даже не зайдешь к нам?
Он хотел сказать: «А чего теперь заходить — матери нет», — но не сказал.
Женщина закрыла за ним калитку и повела его в дом.
В доме была всего одна комната, отделенная перегородкой от кухни, где стояла большая русская печь. Налево от двери была двуспальная кровать, за ней стоял пузатый комод, а еще дальше небольшой стол. Напротив стола всю длину у перегородки занимал пустой, без матраса, под старым одеялом топчан. Он догадался, что на нем спала мать.
Сидя на лавке, прислонившись спиной к теплой печи, он слушал, что говорила хозяйка, а на душе у него было отвратительно.
— Что там в библиотеке за жалование по нынешним ценам? На картошку. А на карточку — шестьсот граммов хлеба, кило круп на полмесяца, да капля жиров. У нас у каждого, поди, хозяйство. Хоть небольшое, а все подспорье. Картошка, другая всякая овощ, у некоторых и курочки. Не помногу — чем их кормить? — не на яичницу, а так — яичко в картошку цокнешь, она и вкусней.
«Рвануть в Томск? И там искать? Томск — это Сибирь, это, пожалуй, далеко. И как ее найдешь там? Как же так?..» — думал он.
… — Рыбак тут у нас один есть, Матвеич, седьмой десяток отсчитывает, книжник. Пьяница книжный, книгочея. Татьяна Васильевна ему книжки про всякие страны подбирала, а он ее рыбкой одаривал. Иной раз прямо в библиотеку и приносил. Чего стесняться — не краденое. Сейчас, знаешь, народ голодом насиделся, так и попроще стал. Ах, не дождалась сыночка Васильевна…