— Куда, куда прешь! Закрой дверь, ну! — крикнула проводница.
— Чего орешь? — ответил безразлично рыжий солдат и хлопнул дверью.
— V, бесстыжие глаза. — Проводница обернулась к Наташе. — Твой не такой?
Наташа покраснела, она чувствовала, что щеки ее просто горят.
— Как вы можете спрашивать такое?
— Спокойно, — опять скомандовал Игорь. — Сколько мы будем ехать до Москвы?
— Мам, дай еще хлеба, — потребовал мальчишка.
— Нет больше, — отказала мать.
— Есть, — не согласился мальчишка. — Тебе жалко.
— Все они одинаковы, — заявила проводница. — Я за пятнадцать лет на железной дороге…
— При чем тут железная дорога? — перебила Наташа, не сдержавшись.
— Ишь ты, из молодых, да ранняя, — сказала женщина.
— Как бы вымотать у него ключ? — подумала вслух проводница.
— У рыжего? — спросил Игорь. Проводница пошла к двери.
— Вы нас не закрывайте, — сказал он.
— Это почему же? Потому что не вдвоем?
Игорь сжал губы.
— А не хватит ли?..
Наташа быстро положила ладонь ему на локоть.
— Не надо… — и пояснила проводнице:
— Под замком мы как жулики.
— Ничего, посидите и как жулики.
Когда проводница замкнула их, бабушка высморкалась в нижнюю юбку и разулыбалась, отчего ее лицо стало похожим на печеное яблоко.
— Взаперти оно и спокойственней.
— Мы не барыни, нам на прогулки не выходить, — громко сказала женщина и отвернулась.
— Ну и пусть, — тихо сказал Наташа Игорю. — Мы едем, а это самое главное. Давай смотреть в окно. Тебе удобно?
Он кивнул ей, глаза его потеплели, и они стали смотреть в окно, и в такт колесам касались друг друга плечом, или локтем, или виском.
Поезд шел медленно — насыпь была построена в войну, наспех, скверно, — и за окном не торопясь плыли назад сосны, березки и осины с влажными стволами.
Часто деревья расступались и открывали поляны. На полянках росли ромашки. Когда лес обрывался, шли поля. За полями и прямо в них стояли деревни — горсти изб под ветхою дранкой. Окна у многих изб были закрыты ставнями, а ставни заколочены досками. Доски перечерчивали ставни светлыми полосами.
Сожженных деревень не попадалось, воронок вдоль пути было не много, а свежих Игорь насчитал всего девять, и ехать было хорошо. Наташе все казалось, что за деревьями прячутся таинственные лесные существа, и она ждала следующую поляну, надеясь, что таинственное существо не успеет убежать, и она его увидит. Она всматривалась за деревья, но никого, конечно, не увидела, но все равно ехать было хорошо, ехать и смотреть на лес, поля, деревни, на небо через линии проводов. За каждым столбом провода опускались, но с середины снова поднимались, чтобы за новым столбом опять опускаться. Провода все опускались и поднимались, опускались и поднимались — полого, однообразно, неуклонно, — и от этого становилось спокойней на душе. На проводах сидели ласточки, а на столбах презрительные вороны. Провода были выше окна, небо за ними было похоже на голубую бумагу, провода перечерчивали ее, как линии, а ласточки на них были нотными знаками. Только столб с вороной казался зловещим нотным ключом.
Недалеко от станции со змеиным названием Гадово они услышали моторы самолета. Игорь опустил окно, моторы стали четче, высунулся, потом быстро подошел к двери и подергал ее. Дверь была заперта.
— Так, — сказал он.
Поезд проходил поворот, и Наташа видела, что солдаты на крышах смотрят в одном направлении, суетятся и что некоторые торопливо спускаются на сцепки.
— Что это? — спросила она.
— Пока ничего, — сказал он. — Держись рядом.
— Самолеты? — спросила женщина.
— Свят, свят, свят, — закрестилась бабушка.
— Может, наши? — спросила Наташа.
Она хотела узнать у Игоря, когда и как ей держаться рядом, но не успела — паровоз загудел, резко дернул, ее швырнуло к стенке, она ушибла голову, Игорь крикнул: «Воздух!», гул перешел в рев, ударил взрыв, и, когда рев несся над поездом, она услышала, как пули бьют по крыше — словно кто-то стремительно протащил по ней железную палку.
Игорь схватил чемодан, и стал бить кулаком и ногами в дверь, и кричать: «Открой! Открой! Открой!» — и дверь вдруг открылась, и Игорь скомандовал: «Прыгать всем!», и пропустил вперед мальчишку, бабушку, женщину и ее. Она видела, пробегая мимо, как у проводницы дрожат полные губы, и хотела сказать ей: «Бегите!», но машинист дал тормоза, колеса противно заскрежетали, всех отбросило от тамбура, поезд будто ткнулся в сугроб, стал, тогда Игорь схватил Наташу за руку, толкнул вперед, к ступенькам, крикнул «Прыгай!», прыгнул сам, и они побежали к штабелю бревен. Она увидела дым впереди паровоза, как от поезда бегут люди и что мальчишка обогнал их.