Стриженый посмотрел на Наташу и незаметно от старшего подмигнул Игорю.
— We are very glad to meet you (Были рады встрече).
— So do we (И мы тоже), — ответил он, тоже чуть подмигнув стриженому.
— Best wishes (Всего хорошего).
— Best wishes (Всего хорошего).
Англичане ушли.
Они допили шампанское, и Андрей Николаевич спросил:
— Ну что, тронемся и мы.
Игорь не случайно беспокоился, когда надевал штатский костюм. Машины не было, идти было далеко, и он знал, что первый же патруль придерется к его просроченному отпускному билету и штатскому костюму. Так и оказалось, когда они выбрались из центра и их задержали.
— Можете следовать дальше, — почтительно сказал Андрею Николаевичу и Наташе капитан, старший патруля, и обернулся к лейтенанту. — Рядового Кедрова — в комендатуру!
Наташа загородила его.
— Вы не имеете права.
— Имеем. Документы просрочены, он снял форму…
— Это только на один вечер. Он ранен.
— Тогда он должен быть в госпитале.
— Но мы же вам объяснили, что ему разрешили быть дома и ходить на перевязку.
— Не положено. Если разрешили, должен быть документ.
— Но ему дадут справку. Послезавтра он ее получит.
— Пока ее у него нет. Рядовой Кедров, следуйте с лейтенантом.
— Есть.
— Минутку, товарищ капитан, — вмешался Андрей Николаевич. Капитан с готовностью повернулся к нему. — Вы считаете, что нет никакой возможности выяснить это недоразумение, не задерживая Кедрова?
— Да. У него просроченный отпускной билет, он без формы, получается, что он дезертирует уже две недели. Мы обязаны его задержать.
— Вы верите мне, что он не дезертир?
— Не могу не верить, товарищ… — И все-таки не отпускаете? Хорошо, я пройду с ним в комендатуру.
— Я тоже пойду. Да, пойду, — сказала сердито Наташа, глядя в лицо капитана. — Вы имеете право отправлять в комендатуру любого человека, но не имеете права запретить ему прийти туда самому. И я пойду, и скажу вашему начальнику, какой вы формалист! Я…
— Тихо, тихо, Ната! — остановил ее Андрей Николаевич.
Они шли парами: капитан и Андрей Николаевич, Наташа и он, а сзади, не то прикрывая тыл, не то присматривая за ним, шли лейтенант и сержант с карабином.
У входа в комендатуру капитан сказал Наташе:
— Вам придется подождать здесь.
— Почему? Боитесь, что я узнаю ваши секреты?
— Штатским не полагается туда заходить.
— Но ведь мой муж и отец тоже в штатском, — съязвила Наташа.
Когда Игорь вышел, она подбежала к нему.
— Тебя выпустили совсем?
— Да. Чертов доктор! Все из-за справки.
— Папка тебе помог?
— Да. Он заставил дежурного позвонить в госпиталь. Почему ты меня обманывала — филология, антимония? Твой отец генерал.
— Полковник.
— Нет, — сказал он. — Я сам слышал, как капитан называл его генералом.
Наташа обрадовалась:
— Ура! Ура! Ура! Значит, ему присвоили. Ай да папка!
Часовой потянул его за пиджак.
— Слушай, где ты раздобыл такую? На «Мосфильме»? Это не женщина, а кино-трюк.
— Разве на посту разрешают разговаривать? — спросила Наташа. — А бдительность? — Она спросила это очень ядовито.
Они отошли от часового, и он снова спросил ее:
— Почему ты не сказала мне с самого начала, что твой отец военный?
— Какая для тебя разница, кто он? Для тебя он только мой папка.
— Вообще да. Но иногда я говорил с ним…
— Как с человеком, а не генералом, — досказала она за него. — Ну и что такого? Разве для тебя человек — это чин, а не сам человек?
— Нет, но… Я солдат, а между рядовым и генералом есть разница.
Она запальчиво перебила его:
— Между людьми есть одна разница. Они отличаются только тем, что одни — честные, хорошие, порядочные люди, другие — подлецы и негодяи. Я не хочу, чтобы папкино звание влияло на твои с ним отношения. Ты должен и говорить, и вести себя, как говорил и вел раньше. Будь искренним, и не подстраивайся ни к нему и ни к кому другому. Иначе я перестану тебя уважать. Человек должен быть самим собой. Самим собой должен всегда оставаться и ты.
В дверях комендатуры появился Андрей Николаевич.
— У них на вокзал идет машина. Нас подбросят.
Они сели в грузовик под брезентом и через десять минут были дома.
Ворочаясь на диване, Игорь думал, что завтра ему предстоит неприятный разговор с главным врачом госпиталя и, может быть, комиссаром. Об Андрее Николаевиче он решил, что до его генеральских погон ему нет никакого дела: он женат на Наташе, а не на нем.
Дверь Наташиной комнаты приоткрылась.
Придерживая ворот рубашки, Наташа сказала: