— Кто командир корпуса?
— Генерал-майор Пономарев. Вы его знаете?
— Не ты, а я спрашиваю. Твое дело отвечать.
— Виноват.
— Кто командир бригады?.
— Подполковник Бабанин.
— Батальона?
— Капитан Щемерев.
— Роты?
— Старший лейтенант Ярославский.
— Кто в отделении? Назови всех.
Он перечислил.
Капитан, наклонившись, достал из-под стола американский телефон в футляре из толстой желтой кожи и завертел ручку.
— Дайте шестой. Это шестой? Говорит капитан Спиридонов. Ты, Васильич? Как жизнь?.. Тоже ничего… Нет, не был. Сегодня одного? Понял. Во сколько? Хорошо, учту. Теперь вот что: на кого и когда выписан отпускной билет номер… номер 1363? За май. Хорошо, подожду. — Прижимая плечом трубку к уху, он взял с колен полотенце, вытер пот с лица, головы и шеи и налил новый стакан. — Да. Сходится. Нет, не могу. Может, к концу недели, если будем живы. Заезжай сам. Пока. — Он крутнул отбой, спрятал телефон под стол, отхлебнул из стакана и приказал:
— Сними гимнастерку.
Он снял.
— Иди сюда.
Он подошел.
Взглянув в справку из госпиталя, капитан взял его за руку и повернул так, чтобы он стал левым плечом к нему.
— Одевайся.
Он надел гимнастерку и подпоясался.
— На, — протянул капитан документы. — Все понял? Представляешь, кто-то по дороге тебя убрал, на солдатской книжке фотографии нет, и вот вместо Кедрова шагает…
— Контра, — закончил Игорь, пряча документы.
— А ты шутник, — отметил капитан и опустил глаза в стакан. — Как провел отпуск?
— Хорошо.
Капитан быстро взглянул на него.
— Видно: чистенький да веселый, — вставил сержант и добавил: — Сутки на передовой — и весь марафет сойдет.
Не оборачиваясь, он ответил сержанту:
— Откуда ты знаешь? Ты-то и не нюхал переднего края?
— А ты им сыт по горло? — спросил капитан. — То ли дело в отпуску, а?
Он промолчал.
— Свободны, — сказал капитан всем и начал снова колдовать над чайником с заваркой.
На крыльце, когда он достал «Сафо», сержант протянул было руку к коробке, но он вовремя закрыл крышку и сунул папиросы в карман.
— Жмешься? — спросил сержант.
Он прикурил.
— Нет. Тебе такие вредно: испортится цвет лица.
Он спустился с крыльца и вышел на улицу, когда мимо дома прошли коза и женщина.
— Ишь ты, ишь ты! Сладу с тобой не стало! — ругала женщина козу. Она стегнула ее хворостинкой по хребту. Коза остановилась и зло посмотрела на хозяйку желтыми глазами. Женщина отступила. — Ууу, бессовестная! Пойдешь ты или нет? — Коза развернулась и наклонила голову. Женщина отступила еще дальше, за Игоря. Он прикладом дал слегка козе по лбу. Коза, смешно задергав верхней губой, побежала.
Так они и дошли до дома, где жила эта женщина, — коза впереди, он за ней и женщина следом.
— Ну что, аника-воин, картошки дать тебе? — спросила смеясь женщина.
Он взял у нее шесть хороших картошек и котелок, и на огороде, на костерке, сварил картошку. Вскрыв в картошку банку говядины, он хорошо наелся, отдал женщине котелок и залез в сарай, который стоял на задах.
На чердаке сарая в углу лежало немного соломы. Он сгреб ее, раскатал шинель, разулся, положил в изголовье сапоги, вещмешок и лег.
В сарае было сумрачно и сухо. Сквозь дыры в крыше косыми полосами шел свет. В нем плавали золотистые пылинки. Закинув руки за голову, он лежал и смотрел, как они исчезают, ткнувшись в край луча, и как появляются в нем из темноты. Пылинки плавали бесконечно и покойно, но ему не было покойно.
В прихожей настойчиво зазвонил звонок. Наташа вздрогнула, Наташа радостно вздрогнула, но радость сразу же ушла. Игорь не мог вернуться, он или ехал в теплушке, или ехал в грузовике, или уходил своим пехотным шагом все дальше от нее, туда, куда ушел Колюшка, куда ушел Колюшка, чтобы не вернуться.
Она открыла дверь, не спросив.
— А, Федор! Проходи.
— Здравствуй, хозяйка.
— Здравствуйте. А Игорь уехал.
Это получилось некрасиво, как будто она намекала, что Федор пришел зря и может больше не приходить.
— Пожалуйста. Я сейчас поставлю чай.
— Ну что ж, можно и чай. — Федор подмигнул ей своим единственным глазом. — Семь лет молока нет, а маслом отрыгается. Говоришь, уехал твой сердешный, твой болезный? — Федор сердито крякнул. — Подбери, подбери губы! Ничего с ним не будет. Не таковский он, чтобы просто даться. Перестань!
Федор уже был у них. Как-то Игорь, объяснив, что Федор очень просился посмотреть, как живут москвичи, привел его. Федор принес с собой мандолину и предложил после чая: «Робяты, я вам сыграю». Он очень хорошо играл то, что знал, и мгновенно схватывал на слух. Когда Наташа играла на рояле, он, угадывая наперед мелодию, импровизировал, и было непонятно, как ему удается отделывать на своей мандолине всякие пассажи. Федор объяснил им, что к музыке у него склон и что поэтому он может играть и на гармошке, и на балалайке, и на гитаре, но очень любит мандолину. Рояль его не заинтересовал. Он сказал, что для рояля у него пальцы короткие.