- Прежде, чем разбивать яйца, ты должна налить достаточное количество масла, после этого обжарить бекон... - Джонатан всё делал так легко, словно мог провернуть это и с закрытыми глазами.
Наблюдать за тем, как мужчина готовит - одно удовольствие, но я так же пыталась всё и запомнить. Да, сегодня я вынудила его помочь, но что будет завтра? А следующие дни? Я не могу полагаться на то, что мои провокации будут приносить пользу каждый день.
Я видела как повара у нас готовят, когда была маленькая, но они всегда вежливо меня выпроваживали, потому что я должна была учить языки, а не крутится на кухне. Мама не особо любила когда я пыталась помочь или интересовалась, как они сделали то или другое блюдо, она пыталась заинтересовать меня только учебой.
И в конечном итоге, я сдалась, став такой, какой мама хотела меня видеть. Поэтому ничего удивительного, что я не могу пожарить простую яичницу в двадцать три года. И мне почти что даже не стыдно. Может только слегка. Хоть нет, точно нет. Стыд со мной несовместим.
- Очень вкусно, - пробурчала я, нехотя признавая, что если бы не Джон, то я бы скорее всего голодной и осталась.
Он усмехнулся, кивнул и поставил свою тарелку в мойку.
- Ну раз я приготовил, то ты моешь посуду, - и когда я округлила глаза, он лишь засмеялся, поднимая руки. - Всё честно, фурия, успокой своих демонов и вперёд. И не утопи тут всё, а то придется ещё и убираться, - подмигнув, Джонатан вышел из кухни, оставляя меня одну.
Нет, он ещё та сволочь!
Закатав рукава, я страдальчески вздохнула и решила начать это не особо приятное дело. Конечно, это довольно таки просто, не особо приятно или интересно, но и не сверх сложно. Наверное.
Правда в конце я всё равно была в мыле, злая, мокрая и чертовски настроена отомстить. Даже разбитая чашка и не до конца вымытая посуда не успокоили меня. А всё потому что я не сразу заметила посудомоечную машину. Я его ненавижу! Он мог и предупредить, а не намекать мне мыть самой.
Переодевшись в своей комнате в какую-то безвкусную свободную футболку, я легла в кровать, чувствуя упадок сил и непреодолимое желание, чтобы всё это оказалось ужасным сном, после которого я смогу выпить и начисто забыть всё, что со мной в нём случилось.
Часть 3
Увы, проснулась я в этом же доме, в этой же комнате.
И чувствовала себя я настолько паршиво, что желание разнести этот дом по кирпичику было невыносимо сильным.
Один день куда не шло, но теперь я осознала что застряла тут надолго. Поэтому начисто решила закрыться в комнате и не выходить.
Конечно, просидев в тишине три часа, я окончательно была в ярости, а встреча внизу с Джоном породила новую истерику. Правда ему было глубоко плевать, он не реагировал, а когда я грозилась разбить несчастный цветок, который попался под руку, махнул рукой и ушёл на вверх.
Цветок я не тронула, но всё же книги, что стояли на столике, в ярости скинула на пол и поднялась в комнату.
Мне сложно принять всё и привыкнуть к тому, что за меня решили что будет лучше. Я чувствую себя похищенной, а тишина заполнила собой каждый уголок этого чертового дома. Я не хочу читать книги, я хочу уехать и мне невыносимо спокойствие Джона.
Неужели деньги ему важнее, чем моё психическое состояние? Как он не понимает, что я не могу сидеть одна, в тишине. Я всегда была в обществе, всегда общалась с людьми, всегда делала что хотела, а сейчас меня ограничили в общении, заперли как дикого зверя в доме с чужим мужчиной, в лесу.
До конца дня я так и не вышла из комнаты, лишь к ночи взяла бутылку воды и достала сендвичи, которые благо были пусть и полуфабрикатами, но уже готовыми. Правда по вкусу были мерзкими, но выбирать мне не приходилось. Надежда на то, что следующий день будет лучше, рушилась на глазах. Мне не может быть хорошо в этом доме.
Следующие два дня не были лучше, скорее, всё стало ещё хуже. Я нашла библиотеку, но всё что в ней было - было мне неинтересно. Я хотела на свободу. И мне было мало выйти на балкон или даже просто пройтись по улице, я хотела к людям.
Мне было нужно общение, а Джон со мной разговаривать явно не собирался. Любая наша встреча в доме сопровождалась моими криками, на которые он уже и вовсе не реагировал. Даже то, что я всё таки перебила несколько чашек его не затронуло. Ему было плевать, в то время как я сходила с ума.
Тусовки, громкая музыка, алкоголь...Я сходила с ума без привычной шумихи и это выводило из себя.
Вера в то, что я скоро отсюда выберусь, разрушилась уже на четвертый день, когда я заливала слезами свою подушку. Мне казалось, я нахожусь в тюрьме.