Мелешина встала, с ленивой грацией прошла к своему столу, поставила рюмку, склонилась и что-то достала из ящика. Когда она положила этот предмет на матовую поверхность стола, то я поняла, что это диктофон.
— Зачем… — моему недоумению не было предела. — Отведите меня к Альсару!
— Ну, давай кое-что послушаем. И тебе решать захочешь ты после этого идти к моему сыну, — с уверенной улыбочкой отозвалась женщина и нажала на кнопку «воспроизведение».
Я сжала зубы, когда услышала, что на пленке записан наш разговор с Инессой в баре спортинг — клуба «Бельцово». Именно тогда, как на духу выложила подруге причину, по которой решилась на беременность. Запись закончилась, а я медлила с ответом.
— Что скажешь Лилечка? — мегера явно торжествовала.
— Вы…. вы же все продумали с изощренной методичностью. Спали и видели, что мы с Альсом расстались. Затаились на время, выжидая подходящий момент. И он наступил… этот несчастный случай с нами, болезнь Станислава Михайловича и отсутствие в городе Акимовой. Да… ваш ум направить бы на другие цели, а так….. все выглядит жалко, подло и низко!
— Учительница должна уметь красиво излагать свои мысли. Браво! — при этом Мелешина пару раз хлопнула в ладоши.
— Не буду благодарить за комплимент! Вам надо было стать не врачом, а палачом.
— Знаешь, любопытно, что скажет Альс, когда услышит «милую» беседу двух подружек. Но больше хочется услышать мнение сына, когда он узнает о том, что и твоя мать была беременна от его отца.
Мои глаза расширились, а по телу прокатилась волна холода. Не может быть! Князев — старший ничего такого не говорил.
— Да-да! Схожие истории, не правда ли? Твоя мать хотела удержать моего супруга любой ценой и забеременела. Альберт, конечно, остался бы с ней. Наши-то дети к тому времени были уже не грудными младенцами. Теперь ты поступила так же, чтобы удержать Альса. Вот только мой мальчик не во всем пошел в своего отца.
— Вы лжете! Беременность моей матери плод вашего больного воображения!
— Есть результаты вскрытия. О которых знает и Станислав Михайлович. Он тактично умолчал об этом, вероятно пожалел тебя, — равнодушно проговорила она. — Ну и готова во всем откровенно признаться Альсару? Мой сын рисковал ради тебя своей жизнью. Такая, как ваша любовь, не подразумевает ли полного доверия? Или у тебя иные соображения по этому поводу? Так кто из нас с тобой более лживый?!
Я прислонилась спиной к стене рядом с дверью и пыталась взять себя в руки, но ничего не получалось. Мегера победила! Все навалилось одновременно. У меня не хватит смелости, не хватит сил признаться Альсу в том, что забеременела для того, чтобы он не ходил в армию. Сколько раз парень мягко и спокойно напоминал мне о том, как ему важно мое доверие. Сейчас ситуация осложнилась тем, что тогда я замяла разговор на тему моего якобы «случайного залета», а теперь Альсар не поверит, даже если расскажу все, как было. Потому что это надо было сделать гораздо раньше….одним махом потеряла и ребенка, и любимого человека.
— Итак….. - она вопросительно приподняла брови, глядя на меня с видом победителя.
— Что вы хотите? — уныло и тускло спросила я.
— Уезжай в другой город! Здесь у тебя нет никого! Понимаешь?!
— А приемный отец, подруга, сестра?
— Ты хотела знать, чего хочу, — властно парировала Мелешина.
— Допустим, я уеду. Что же вы скажите Альсару о ребенке?
— Это не твоя забота! — отрезала она.
— Хорошо! Будь, по-вашему!
Я не успела взяться за ручку двери, как та открылась и в кабинет вошла расфуфыренная Бахтина. Секунды мы зло смотрели друг на друга, а затем я быстро вскинула ладонь и отвесила ей звонкую пощечину. Девушка коротко вскрикнула и схватилась за щеку.
— Ты в курсе за что, — процедила я.
— А вы от радости язык себе не прикусите. Получится, как в том анекдоте о ядовитой змее, — напоследок обратилась к мегере и шагнула в коридор.
Выйдя из клиники, надела темные очки и побрела по улице, вокруг лица, дома, машины…. И четкое осознание того, что мне нет места в этом мире. Наверно где-то глубоко на уровне подсознания ждала, что наша красивая любовь однажды закончится, и не ошиблась. Я не ощущала себя живой, потому что знала, что моя жизнь без малыша и Альсара не имеет смысла.
Я понимала, что сдалась без борьбы, упустила возможность быть счастливой. Но в то же время понимала и то, что Мелешина никогда не оставит нас в покое. Не хотелось такой жизни с постоянной оглядкой и страхом. Лучше отступить… наверно, сомнения были, словом в голове все перемешалось. Впереди самое сложное: научиться жить заново без ребенка и Альса. Его мать права в одном: надо уехать из этого города и там вдали все начать снова, будто с чистого листа. В конце концов, мне всего двадцать четыре года, а не восемьдесят лет, есть любимая работа, она поможет забыться и отпустить прошлое насовсем.
Я пришла на главную площадь и присела на свободную лавочку, находившуюся в тени раскидистых кленов. Водные брызги от фонтана переливались всеми цветами радуги, вокруг бегали и визжали радостные дети. Слабая улыбка коснулась моих губ, когда увидела, как маленький мальчик с темными вьющимися волосами тянет ручки к воде, а мама грозит ему пальчиком. Рука сама отыскала мобильный, набор номера одним касанием и ожидание…
— Алло!
— Римма Ивановна, здравствуйте! Узнали?
— Лилия! Приятно удивлена! Как отдых? Или… постойте вам же скоро рожать, если не ошибаюсь?
— Римма Ивановна, хочу уволиться по собственному желанию.
В трубке повисла секундная пауза.
— Э-э… я на даче вместе с семьей. В городе буду после выходных. Приходите в лицей, в понедельник. Сможете?
— Да, конечно.
— Тогда и поговорим.
Я попрощалась, тяжело вздохнув, убрала сотовый в сумочку, поднялась и, взглянув на веселого темноволосого шалуна, пошла прочь. Мне предстояли два серьезных разговора: с подругой и дядей Максимом. Договориться с Тинкой будет легче.
Людмила Егоровна не удивилась моему решению переехать обратно на свою квартиру, но предупредила, что всегда готова помочь, чем сможет. Николай довез меня до моего дома. Войдя в коридор, захлопнула дверь, бросила на пыльный пол сумку, сползла вниз по стене и, прижав к себе белого медвежонка, подаренного Альсом, разрыдалась. Оставшийся день был посвящен уборке, зато удалось отвлечься от нехороших мыслей, но под вечер силы иссякли. Я пластом лежала на диване, бездумно глядя, как от легкого ветерка колышется тюль. Раздавшиеся настойчивые трели звонка, заставили встать и тащиться в прихожую, чтобы впустить непрошеного гостя. На пороге возникла хмурая Инесса и, не здороваясь, сразу прошла на кухню. Я поплелась вслед за ней. Подруга достала из пакета бутылку белого вина, нарезки из колбасы и сыра.
— Лиль… надо кое-что тебе сказать, — сбивчиво произнесла она.
— Мне тоже надо тебе кое в чем признаться.
Мы выпили молча. Видя, что Несска не решается начать первой я заговорила сама.
— Несс, увольняюсь с работы и уезжаю в другой город.
— Чувствовала, что так скажешь, — поникла Акимова и разлила вино по бокалам. — И уговаривать тебя, как следует подумать бесполезно?
— Ты… меня поняла, подружка моя родная! Здесь в этом городе… вдруг все стало чужим, черным… здесь задыхаюсь, невыносимо….
— Как же Альсар?!
— Альсар? Он научится жить без девушки, которая его старше на пять лет, но на протяжении всех отношений вела себя, словно ребенок.
— Ты и, правда, так думаешь? — голос Инессы прозвучал с горькой грустинкой.
— Да!
— А Максим Алексеевич?
— Давай, выпьем, — предложила я и подняла бокал.
Не ожидала, что Несска, так спокойно воспримет мое решение. Теперь не скоро увижу эту «вечную» хохотушку. Андрей открыл свой бизнес в Италии, и Инесса согласилась лететь с ним в солнечный Рим на постоянное местожительство. И еще моя подружка была беременной. Вот об этом она и хотела со мной поговорить. Я не смогла стать счастливой, так пусть хотя бы у подруги личная жизнь сложится удачно. Беседа с дядей Максимом была трудной и долгой. В отличие от Акимовой Юшин не понял моего рвения покинуть город, где родилась и выросла, не понял, почему отказалась от Альса. Мужчина задавал много вопросов, требуя честных и откровенных ответов. Что-то скрывать и утаивать было привычным делом. Исходя из этого кое-как сумела его убедить, что уехать для меня — лучший выход. Но еле- еле смогла добиться от него обещания, что он не станет вмешиваться в мою жизнь, без моего ведома.