— Руки… руки убери! — процедила я.
— Котенок показывает коготки? — его сдержанный тон сменился насмешливым.
— А ты стал циничным, — произнесла я и, поведя плечами, стряхнула руки парня.
— Жизнь потрепала и заставила, — холодно ответил Альсар, подойдя, снял со спинки стула куртку и прошел к выходу, на пороге задержался. — Оставлю номер мобильника и адрес на столе охранников. Не переживай, понимаю твои чувства. Порву с Полиной и буду тебя ждать. Мы с Викой будем тебя ждать.
Я выскочила в коридор вслед за ним, прикрыв рот рукой. Что же натворила? Меня, словно бес попутал наговорить ему гадостей. Это Мелешина эгоистичная стерва? Ну, да! А я чем лучше?! Такая же эгоистка, думающая только о себе! Он отошел недалеко, понуро сгорбившись, куртка, зажатая в руке, волочилась по полу.
— Альс! Прости меня! Не хотела тебя обижать! Но не могу… сразу принять то, что скрывал от меня правду о дочери и твою связь с другой женщиной, — произнесла я.
Молодой человек приостановился и, обернувшись, грустно улыбнулся: — Не надо торопиться! Думай, решай!
Мне было слышно, как открылась и закрылась входная дверь. Я продолжала стоять в коридоре, не зная, что делать дальше? Бежать и вернуть его? Нет! От этого шага крепко удерживала жгучая обида за то, что он легко вычеркнул меня из жизни дочери на целых три года и нашел себе любовницу. Альс был с Полиной много раз! Это не его вина, а моя! Я струсила открыться ему и сама подтолкнула к тому, что парень пошел искать любви и тепла у другой женщины, но от этих размышлений легче не становилось, еще и потому что, по-прежнему не понимала, как он мог так долго скрывать от меня правду. Моя девочка была жива! Почему Альсар молчал все это время?! Быть может все же хотел жениться на Полине, если приехал за мной только через три года? Может Вика не приняла его любовницу, тем самым нарушив их планы?
— Вельских! — полунасмешливо окликнул охранник, когда хотела подняться на второй этаж. — Тебе братик записку оставил.
Молча, подошла ближе и взяла листок в мелкую клетку, вырванный из записной книжки, сложенный напополам. Поднимаясь по лестнице, развернула его. Видно, что Альс писал торопливо. Адрес, телефон и в конце два слова — «Пожалуйста, приезжай!»
«Ну, ты даешь! — проснулся мой внутренний голос. Вспомни, что тебе говорила Мелешина о твоем отце? Он бегал за твоей матерью, желая ее вернуть. Тебе сей факт никого не напоминает? А ты голубушка все это время благосклонно позволяла Альсару себя любить. Этот мальчишка больше давал, чем брал взамен».
Уснуть толком так и не смогла. Встала и, одевшись, уселась за стол, включив настольную лампу, просидела до утра, изредка впадая в дремотное состояние. Но к рассвету знала, что буду делать. Я рассчитаюсь на этой работе, задвину гордость, обиду, ревность и поеду к дочери и любимому. Обязательно надо увидеться с тетей Людой и поговорить с ней, не хочу, чтобы эта добрая и чуткая женщина думала обо мне плохо.
«Загад не бывает, богат» — так любила говорить моя бабушка.
На следующий день я слегла с высокой температурой, кашлем, насморком и прочими «прелестями» простуды. Пришлось отменить репетиции спектакля «Анна Каренина», запланированные на осенние каникулы. Ребята то и дело прибегали меня проведать, таскали теплое молоко с медом, чай с лимоном. Заслышав очередной стук в двери, натягивала на лицо марлевую повязку и тащилась открывать, потому что не могла игнорировать проявление такой искренней заботы от своих учеников. Мила Станиславовна позвонила и сказала, что приедет через два дня, так как вызвала для ухода за больной мамой свою родную сестру из Твери и ожидает ее приезда.
Вечером, валяясь в постели и шмыгая носом, просматривала сценарий спектакля, но глаза упорно отрывались от листов бумаги и находили листочек в мелкую клеточку, лежащий на прикроватной тумбочке. Очень хотелось услышать любимого и спросить, как малышка. Говорить с ней по телефону не собиралась. Только, когда увижу ее перед собой, тогда и начну делать первые шаги на сближение с дочерью. Тем более что Альсар ей обо мне рассказывал. Еще несколько брошенных взглядов на тумбочку, убедили, что не успокоюсь, пока не позвоню.
Вместо привычных гудков зазвучали аккорды песни «Я все еще люблю тебя». Мое сердце замерло в ожидании ответа.
— Слушаю! — послышался низкий и глубокий голос молодого человека.
Я вдруг испугалась, и хотела нажать на кнопку «отбой», но Альсар опередил мои намерения.
— Лиля! Не отключайся, пожалуйста! Я скучаю! Как ты моя хорошая?
Ком подкатил к горлу, глаза защипало от подступивших слез. Почувствовал! Не зная моего номера, не слыша голоса. Почувствовал!
— Привет! Э-э… я заболела, иначе давно бы приехала к вам.
— Надеюсь ничего серьезного? Мне подъехать? Нужны лекарства или что-то еще? — он по обыкновению засыпал вопросами.
— Обычная простуда. Не волнуйся, скоро буду, как новенькая, — шмыгнув носом, поспешила заверить я, ощущая небывалую радость от его заботы.
— Как скажешь. Ммм…. Вика тоже немного простыла. Были у врача, но тетя Люда предпочитает лечить народными средствами, — он хмыкнул, — и спорить с ней бесполезно.
— Как разве Людмила Егоровна живет с вами? — изумилась я.
— Ну да! — сконфуженно сознался Альсар. — Ты пока многого не знаешь. Но я все расскажу. Давай сам тебе перезвоню, а то деньги с тебя снимают.
— Не надо… просто хотела тебя услышать и….
— Папочка! — раздался на заднем плане звонкий голосочек нашей дочурки и по моим щекам все же покатились слезы. — Не хочу горчицу в носочки! Не хочу! Ааааа!
— Лиля, подожди минутку, — виновато попросил Альсар. — Зайка! Давай так: баба Люда насыплет горчичку в твои носочки, а ты в мои? — обратился он к девочке.
Зайка?! Я не поверила своим ушам, потому что до меня сразу дошло, кого так в тот субботний вечер называл Альсар. Очевидно, что Полина приехала к нему домой, а потом дала трубку Вике. На душе стало нестерпимо стыдно и горько, что продолжаю совершать ошибку за ошибкой. Мое трусливое бегство стоило трехлетней разлуки с дочерью и любимым. Казалось бы, пора накопить опыт исходя из прошлых промахов, но нет… снова спотыкаюсь, зная, что подняться будет тяжело. Осмысливая свое поведение в первые секунды после того, как узнала о дочке, я понимала, что вела себя не так, как должна была вести мать, верившая в смерть ребенка и через годы узнавшая о том, что малышка жива. Но ничего не могла с собой поделать, сначала было состояние близкое к шоку, а потом появился Денис, и что-то переключилось в моей голове. Наступило какое-то странное спокойствие. Может от того, что не хотела показывать свою боль при ребенке, который за три года стал близким и родным. Может от того, что сердце, вслед за разумом поверило в смерть малыша и смирилось с потерей, притупив то чувство, которое называется материнским инстинктом. Когда же позвонила Полина ревность и обида на Альса за его связь с другой и за его молчание о дочке окончательно затуманили мой рассудок, а поэтому сгоряча наговорила ему лишнего.
Я размышляла и с улыбкой вслушивалась в беседу дочери и отца. Уверена на двести процентов, что Альс был и будет хорошим отцом для Вики, Дениски и…возможно наших будущих детей.
— Лиль, ты там? — вопрос любимого вырвал из плена раздумий.
— Да. Как только поправлюсь, то ждите возвращения блудной мамы. Думаешь, Вика меня примет?
— Она умница! — гордо похвалил малышку молодой человек и вздохнул. — Лилечка, я очень перед тобой виноват…
— Ты прощен! — перебила я, перекладывая трубку в другую руку. — Мы оба наломали дров…
— Спасибо тебе! — грустно отозвался он. — Не хотел, чтобы все так вышло. Я люблю тебя мой маленький Котенок, люблю…
— Взаимно, — коротко ответила я и попрощалась, потому что слушать милое щебетание Вики было нелегко.
А страх того, что дочка отвергнет меня, был настолько велик, что словами и не описать. Этот страх старательно гнала прочь и все-таки надеялась на поддержку Альсара.
В понедельник начиналась новая учебная четверть, но скорей всего придется просить отгулы, чтобы как следует выздороветь. Брать больничный не хотелось, а за три года работы накопилось приличное количество отгулов, вот ими и воспользуюсь. Думаю, что двух-трех дней будет вполне достаточно. Поздно вечером в пятницу, приняв душ, шла в свою комнату. Возле дверей меня ждал Дениска с довольным выражением лица и улыбкой до ушей.