<p>
</p>
По случаю полного безветрия вековые дубы, словно солдаты почетного караула, застыли вдоль центральной аллеи. Широкая и прямая, как стрела, она пересекала парк с севера на юг, в том самом, нужном направлении. Только вот въезд на замечательно гладкую, освещенную светом фонарей дорогу, был перекрыт шлагбаумом. Пришлось сворачивать на боковую дорожку и петлять между деревьев, рискуя поцарапать краску на бортах машины о ветки разросшихся кустов. С другой стороны, простоять в пробке на проспекте Освобождения можно целый час, а потом с той стороны моста упереться в такую же пробку на Набережной. Лучше так, через парк, потом на старичке-пароме через реку. Радич глянул на светящийся циферблат часов на приборной панели. Половина шестого, а паром отправляется ровно в шесть. Шесть крон за место на пароме -- цена трех литров бензина. В пробках сожжешь больше.
За поворотом у одиноко стоящего столба с указателями направления на немногочисленные достопримечательности парка на ветровое стекло упала крупная капля, потом вторая и третья. Дождь, пробиваясь сквозь листву деревьев, застучал по крыше машины, звучными, но пока редкими ударами. Дворники скрипнули, смахнули со стекла мокрый желтый лист и тут женский крик, высокий и пронзительный, разрезал мокрые тяжелые сумерки. Радич закрутил головой, что сразу же дало результат -- он увидел бегущую фигуру в длинном темном плаще. Дорожка удачно свернула, огибая исполинский куст жасмина, и свет фар выхватил из темноты удирающего человека. Плащ на нем был, скорее, серым, чернотой выделялись лишь намокшая под дождем спина и плечи, и еще шляпа, тоже серая, тоже намокшая и надвинутая на лоб. Зато во мраке под деревьями суетливо мелькнули белые туфли беглеца. Едва глаз Радича, словно объектив фотоаппарата, успел запечатлеть этот черно-белый кадр, отчетливо щелкнув затвором в соответствующем полушарии мозга, как картинка пропала. Человек в плаще подпрыгнул, как заяц, шарахнулся в сторону и тут же исчез за деревьями.
Радич затормозил, прислушался к шуму мотора, ко все еще редким здесь, под деревьями, ударам тяжелых капель. Опытный охотник наверняка отличил бы шелест листьев под дождем от звука стремглав ломящегося сквозь парковые заросли крупного... нет, вернее, средней крупности двуногого. Да откуда же тут ему взяться, опытному охотнику? Зато таксист заметил в боковом зеркале съедаемый ночной тьмой светлый силуэт. Девушка шла по дорожке к его машине. Как это он ее не увидел раньше? Это же ее крик послужил сигналом... Для чего? Для того, чтобы Радич завыванием мотора спугнул маньяка?
Будто вышколенный водитель дорого лимузина, таксист ловко, но с достоинством выскочил под дождь. Эх, вспомнился недавно забытый кем-то на заднем сидении цветастый зонтик, сейчас бы он мог оказаться кстати. Распахнутая перед промокшей незнакомкой дверь, учтивый поклон, вежливый кивок в ответ, отброшенная пассажиркой в темноту, успевшая намокнуть, тонкая незажженная сигарета. Садясь за руль, Радич улыбнулся нелепости только что разыгранной сценки: он в джинсах и потертом клетчатом пиджаке и девица со слипшимся под дождем платиновым каре на голове, в белом, блестящем от воды коротеньком плащике.
Нет, она очень даже ничего, мокрые дорожки на щеках то ли от слез, то ли от дождя нисколько не делают лицо некрасивым.
- Милая барышня, могу я вам предложить сухую салфетку? - Радичу показалось, что момент для приветствий уже упущен, а рыдать на плече своего спасителя красавица явно не собиралась.
- Салфетку? - Девушка удивилась, и такая ее реакция порадовала таксиста. Мало ли что блондинка не билась в истерике и не истекала слезами после случившегося. Растерянность и крайняя степень огорчения, плюс испорченный макияж, все это делало ее лицо, несчастным и невероятно выразительным. Радич пожалел, что не может сейчас, вытащив монтировку из-под сидения, выйти и сразится с гнусным мерзавцем, обижающим одиноких девушек. Увы, ничего не выйдет. Где теперь искать этого гада в плаще и шляпе?
- Да, дайте, пожалуйста. - Пока таксист разглядывал красотку и мечтал о подвигах, девушка раскрыла пудреницу, посмотрела на свое отражение в зеркальце и смутилась. Определенно, происшествие с маньяком ее расстроило меньше, чем изображение, спрятанное в маленькой перламутровой коробочке с пудрой.
- Одну минуту, - Радич принялся рыться в бардачке.
- Спасибо вам, как хорошо, что вы из такси, вы ведь отвезете меня... - теперь, кода она успокоилась, голос ее звучал совсем иначе, девушка изъяснялась сочными и глубокими звуками первой октавы отлично настроенного фортепиано.
- В полицию, - поддержал беседу Радич.
- В полицию?- снова удивилась незнакомка. - Нет, не в полицию, отвезите меня на улицу Колумба. Дом пятнадцать, пожалуйста.
- А как же этот тип? - Брови таксиста в изумлении крыльями испуганной чайки взметнулись вверх. - В сером плаще и шляпе, - решил зачем-то пояснить Радич.
- Нет уж, спасибо, еще полиции тут не хватало. - На сей раз девица не стала удивляться, и на ее лице проступило одно только чувство огорчения, а косметику к этой минуте она уже благополучно стерла салфеткой.
- Постойте, а если завтра он снова... Я хочу сказать, что вот так, легкомысленно, относиться к таким придуркам опасно.
- Наверно, вы правы, но полицию сюда впутывать все равно не надо. Если бы вы знали, как они мне надоели, эти полицейские, своими дурацкими вопросами и придирками. Ух! Так бы им!.. - Девушка тряхнула головой, отчего ее прическа взметнулась, как шерсть мокрого пса, разве что капли с волос полетели не так обильно.
- Давайте договоримся, я вас отвезу на... - Радич запнулся.
- Колумба, пятнадцать.
- Да, конечно, на улицу Колумба, а вы, пока мы едем, все расскажете. Поймите меня правильно, я только хочу быть уверен, что завтра вечером этот тип не нападет на вас снова.
Развернуться на узкой дорожке оказалось не так просто, к счастью разномастная опавшая листва не позволила окончательно раскиснуть обочинам, и "тереза" в несколько приемов справилась-таки с маневром и, как говорят моряки "легла на обратный курс".