— Доклад Евдор. Без деталей. Только суть. Остальное утром.
Смит пошёл вперёд, прямо к дверям, за которыми была обустроена его квартира. Евдор, зная привычки командира, поспешил следом.
— Гончие покинули город в полном составе, как ты приказал; ищейки продолжают искать скрытых паралюдей. Три часа назад от наблюдателей было получено следующее сообщение: «объект “Вита” в больнице, этаж - одиннадцать, палата - семь».
— Девочка в больнице? — Смит остановился посреди квартиры. — Как она туда попала?
— Наблюдатель не сообщил, вероятней всего попала под раздачу в одной из сегодняшних перестрелок. В нескольких местах города регистрировались подрывы взрывных устройств.
— В каких районах производились взрывы?
— В Даунтауне, на Лорд-Стрит и в жилой зоне центральной части Доков. Взрывы на Лорд-Стрит переросли в пожары, локализовать и потушить которые до сих пор удалось не везде из-за ситуации на улицах.
— Проклятье.
Смит поморщился, вспомнив, что забыл сообщить Панацее, что сегодня встречи не будет. Как много дел на него навалилось прошлой ночью…
Может и правда, ликвидацию группы Трещины нужно было отложить, либо поручить это дело другим? И чего эта идиотка не пожелала уехать из города… свалила бы, и выиграла бы себе пару лет жизни.
Но нет, откладывать убийство Трещины он тоже не мог, слишком удачно всё подвернулось.
— Давай дальше.
Евдор кивнул, нашёл взглядом место, на котором остановился и продолжил докладывать. Говорил он долго, сухо пересказывая выжимку из докладов наблюдателей, копий рапортов оперативников СКП и офицеров полиции. Картина в голове Смита вырисовывалась удручающая. Он не ошибся, когда не стал больше тянуть. Тут не то что пару недель, но даже пару дней ждать было слишком рискованно.
Когда доклад подошел к концу, он уже определился с ближайшими кандидатами на ликвидацию. Лунг и его ручной зверёк слишком долго коптили небо. А потом он навестит Макса Андерса. Хорошо устроился ублюдочный фашист… так просто и не прихлопнешь, слишком сильно это отзовётся на городе. Но сначала необходимо разобраться с СКП и Панацеей, что отнимет у него массу времени.
— Свободен. Работайте согласно плану. О любых изменениях в городе докладывать незамедлительно. Половину ищеек отозвать. Оставить только тех, что наблюдают за объектами Гамма и Дельта. Нужды в них сейчас немного, а терять их в случайных перестрелках мы не можем. Слишком долго восстанавливать этот ресурс.
— Принято.
Слуга вышел, Смит упал на диван, прикрыв глаза. Сердце гулко стучало, а мысли возвращались к возможно крупнейшей ошибке в его жизни.
Трещине нужно было уехать. Послушаться, когда он пришёл в её клуб. Но глупая девчонка, видимо преисполнившаяся чувством собственного превосходства в лучших традициях местных нацистов, послала его нахрен.
Результат налицо.
И удивление, отразившееся на её лице, удивило его самого. В её глазах он прочитал, что его не восприняли всерьёз. Неужели она не поверила ему, когда он сказал, что вернётся через месяц и вышибет ей мозги? Он же прямо озвучил свои намеренья… что заставило эту дуру посчитать его за шутника? Только ли паразит был тому виной? Или просто силы вскружили голову? Возможно, думала, что пять парачеловек в группе - это много или достаточно, чтобы считать себя особенной? Считала, что ей ничего не угрожает?
Неразумно, многие из куда более могущественных людей, чем вся группа Трещины вместе взятая, живут лишь по той причине, что их никто не пытался убрать всёрьез.
На эти вопросы он ответа уже не получит, придётся довольствоваться малым, приняв за факт, что и он ошибается чаще, чем хотелось бы. Трещина была одной из немногих, кого он переоценил, и кто его не послушал. В большинстве своем паралюди воспринимали его угрозы должным образом и выполняли его требования исчезнуть из города или снять маску. Редко бывает иначе. Но вот вчера ему в очередной раз пришлось исполнять обещание: «вернуться и выбить мозги». Трещине он вышиб их в буквальном смысле. Остальные… шелуха. Разве что, больную девочку было жаль, она напомнила ему другую… и с ней он больше всего возился. Если на прочих у него ушло вкупе не больше нескольких секунд, то с Лабиринт он так и не справился, слишком быстро она отреагировала, почувствовав неладное. Пришлось зачерпнуть той силы, что бежит по его жилам. Сейчас Смит понимает, какую ошибку совершил. Не стоило поддаваться мимолётному порыву, следовало как обычно позвать Пелида.
С силами “хорошего друга” ему потребовалась секунда на то, чтобы выбить жизнь из Лабиринт. Она хотя бы умерла без мучений, и если ей повезло и Пелид был в настроении, то она сейчас там, где нет боли и страданий. Жизни в том месте тоже нет, но это невообразимо лучше, чем все прочие места, в которые может попасть человек после смерти. Ему самому ничего из этого не светит. Его смерть будет именно смертью. Окончанием всего. Сложно представить, а если представишь, то по-настоящему начнешь бояться смерти. Непросто смириться с тем, что в какой-то момент немного-немало перестанешь быть, видеть, чувствовать, мыслить, думать, ощущать…
Смит распахнул глаза, прогоняя губительные мысли о смерти; будет у него ещё время на рефлексии и прочие сопли. Сейчас важно сделать то, что еще можно сделать. Остальное доделает Пелид. А это уже хорошо. Это уже что-то. Лучше, чем ничего.
Смит прикрыл глаза, готовясь к тому, что мир на мгновение остановится, застынет в коконе из янтаря.
Но, секунду подумав, он раскрыл глаза. Если смерти уже не избежать… почему бы не попользоваться заёмной силой?
Смит поднялся с дивана, уставившись в стену напротив. Волевое усилие и через миг он почувствовал, как звенит воздух – это эхо, всего лишь эхо стонущего, бьющегося в агонии мира, разрываемого чуждой ему силой. По коже прошла легкая дрожь, когда часть боли мира отозвалась в его костях; вернулась обратно. Смит несколько секунд стоял, всматриваясь в чернеющий провал перехода. Он пытался понять, откуда пришло чувство, будто он уже делал такое, видел и ощущал. Вскоре он понял. Понять в чём тут дело не стоило большого труда.
Он ещё не понимал, но уже знал, что нужно делать, отдаваясь давно чужим/забытым рефлексам. То, что ему открылось - это не его память, не его чувства… всё это пришло вместе с Пелидом и его силой. С отголосками его воспоминаний. Выходит “хороший друг” не преувеличил – ему действительно осталось недолго.
Отбросив хмурые мысли, Смит шагнул в пустоту, теряя контроль над телом. Нефтяная клякса поглотила его, выплюнув в пункте назначения, словно мусор. То была уже знакомая ему палата. Именно тут он месяц назад разговаривал с Панацеей. Единственное место, которое он хорошо помнил в стенах госпиталя. Переход закрылся за его спиной, когда мир снова застонал, подчиняясь стальной воле уже не человека, ещё не мертвого, но уже не живого. В этой больнице много таких как он.
Смит распахнул дверь, прислушиваясь к звукам больницы.
Несмотря на поздний час, больница шумела. Это не было гулом разъяренного улья, как днём, но лёгким жужжанием сотен потревоженных пчёл, готовящихся к зимней спячке. Гул, ощутимый на грани слуха.
Смита это не беспокоило, не с теми возможностями, что ему открылись на грани смерти. Частички могущества Пелида, доступной ему, вполне достаточно, чтобы закрыть глаза и уши всему живому и неживому, что в ином случае могло бы его тут заметить.
Подняться на этаж где лежит девочка оказалось легко, сила Пелида всё сделала за него. Там, где ещё вчера, ему бы пришлось юлить, финтить и обманывать, балансируя на грани закона… в этом более не было нужды. Санитары и врачи, случайно повстречавшиеся на его пути, просто не заметили его. В чём бы не заключалось могущество Пелида, чем бы не была его сила… с её помощью оказалось до неприличия просто исказить реальность, сделать себя невидимым.
Дверь в палату девочки Смит открывать не стал, боясь разбудить её любым шорохом. Когда он вынырнул из очередного лестничного пролета, клякса перехода уже ждала его, на месте той самой двери. Шаг вперёд, неприятное чувство абсолютной уязвимости…