Колин молча кивнул, развернулся, сделав шаг с края крыши.
Он падал вниз, двигатели лишь тормозили падение, но не превращали спуск в парение. Колин, фиксируя всё происходящее камерами шлема, осматривался, ловя каждую деталь развернувшегося под ним поля боя.
К его неудовольствию, Лунг уже превратился. Пусть пока, что он и не принял огромных размеров, но на человека уже походил лишь с огромной оговоркой. Не было похоже на человека девятифутовое тело с кожистыми крыльями на спине, огромными когтистыми руками, и кожей, покрытой железными чешуйками. В этой темно-коричневой фигуре Колин сейчас видел чудовище.
Он не мог сказать, что сильно опоздал, но все же он опоздал. Лунг, понеся огромные потери среди своих людей, отвоевал улицу перед штабом, усыпав асфальт телами своих и чужих людей. БТР-ы военных, ещё вечером кажущиеся несокрушимыми, пали под натиском Лунга, пусть он и заплатил за это свою цену. Уже сейчас, без детального подсчета, Колин мог с уверенностью сказать, что за десять минут боя Лунг потерял не меньше сотни своих человек. Колин подозревал, что не все они были добровольцами в этой войне и что позже выяснится много неприятных фактов.
Мягко приземлившись посреди дороги, Колин вынул из крепления на спине рукоять алебарды, игнорируя бандитов, заполнивших улицу. Короткий резкий взмах – рукоять разложилась, удлинившись втроё. Еще один взмах, широкое лезвие Алебарды вынырнуло из недр рукояти наружу, сверкнув безупречной остротой. Колин сделал шаг вперёд, лезвие алебарды заискрилось, загорелось темно-багровыми всполохами плазмы.
Взмах, короткий, скупой и выверенный. Развернувшийся к нему японец успел лишь вскрикнуть, вскинув нечто похожее на пистолет-пулемет. Переступив через развалившееся надвое тело, Колин оглядел толпу азиатов, заполонивших улицу. Только сейчас на него стали обращать внимание. Он заметил краем глаза, как один из азиатов поднял в его сторону китайский Калашников. В ту же секунду над их головами прогремел оглушительный выстрел, голова азиата взорвалась словно пузырь. Ханна не подвела.
«Нужно будет отправить их с Робином в отпуск, когда всё закончится». — Подумал Колин широко махнув алебардой снизу вверх. Тонкая багровая линия отделилась от лезвия алебарды и стремительно унеслась вперед, ширясь с каждым пройденным дюймом. И без того не тихая улица, заполненная оглушительным рёвом толпы и раскатами выстрелов, на несколько секунд взорвалась предсмертными криками.
Только сейчас ему доложили о том, что основные силы Протектората принялись оцеплять район. Полиция также прибыла. И военные неудержимым катком уже приближаются к штабу с западной стороны. Очевидно, узнали о судьбе экипажей бронетранспортеров.
Колин отдал своим людям короткий приказ о наступлении.
Оружейник, не обращая более на азиатов никакого внимания, шёл вперед, к Лунгу, всё ещё занятому ковырянием бронетранспортера. Его пытались задержать, ему мешали. Члены АПП, вольные или нет… Колину казалось, они так и не поняли, кто перед ними, кого они пытаются пристрелить, кому они чинят препятствия.
Что ему их пули? Он создавал эту броню, мечтая на равных сразиться с Губителем. Уже от его напора самим азиатам защититься было просто-напросто нечем.
В конце-концов, до них начало доходить, что они способны лишь умирать под взмахами его алебарды. А может, на их решение повлияло то, что их начали теснить со всех сторон?
Колину было плевать, он увидел своего недруга. А тот увидел Колина.
Лунг больше не тратил сил на изорванный в клочья бронетранспортёр. Он предстал перед Колином в полный рост, глядя прямо на него. К этому моменту от человека в нём осталось ещё меньше. Его челюсть вытянулась, полностью потеряв человеческие черты. Глазницы скрылись под черной чешуей, оставив лишь тонкие щели для обзора. Колин не знал, хотел ли Лунг что-то сказать, прежде чем напасть, Лунг всё равно не был способен больше говорить…
Но сам Колин не мог упустить возможности.
— Лунг, — Выдохнул Оружейник, положив алебарду на своё плечо. С Лунгом их сейчас разделяло до смешного короткое расстояние для оборотня. Один плевок огнём, один прыжок, и от Колина останется лишь малоприятная каша. Не спасет никакая броня. Этот дракон, как и броня Колина и его алебарда, тоже был сознан, чтобы драться с Губителями. — Ты - кровожадный ублюдок. Всем было бы лучше, если бы ты утонул там, в Кюсю. Вместе с Кюсю. Но ты не утонул.
Колин убрал Алебарду с плеча, отведя её назад в широком замахе.
— Напрасно.
Дракон Кюсю прыгнул вперёд, неуловимо размазавшись в воздухе, скоростью уступая лишь лучшим из самых лучших.
Алебарда с треском и свистом рассекла воздух перед Оружейником.
Колин не сразу понял, что выжил. Что-то чавкнуло, забрало шлема накрыло темнотой. Его с силой толкнуло в грудь, бросило, словно пушинку, назад. Только через секунду, приведя мысли в порядок, отогнав панику, он превратил падение в полёт, резко набирая высоту.
Остановив набор высоты, он, смазав нарукавником часть крови с забрала, осмотрелся в поисках Лунга.
Вскоре он нашел его, однако, он не сразу опознал в двух половинках окровавленного тела давнего врага, медленно понимая, что удача снова на его стороне. Алебарда развалила Лунга не поровну, и это одним ударом решило исход поединка. Линия разреза пришлась на череп Лунга, не на ключице, куда рассчитывал попасть Колин. Откровенно говоря, в тот момент он хотел попасть хоть куда-нибудь, хоть как-нибудь.
Он медленно опустился на асфальт. Сложил алебарду. Повесил её на крепление на спине. Вздохнул, последний раз посмотрев на давнего недруга. Отвернулся, не в силах сдержать улыбку.
— Лунг мёртв, — Объявил он по общей связи, не видя перед собой ни поредевшие ряды азиатов, обратившихся в бегство, ни силуэты союзников за ними. Ему было не до того. Впервые за долгое время он чувствовал себя довольным. Чувствовал, что всё, всё, что он делал, всё это было не зря.
— Повторяю: Лунг мёртв.
***
Только возвысившись над другими можно понять свою ущербность, ничтожность. Ребекка поняла эту истину в тот же миг, как впервые воспарила над облаками. Ветер… она помнила, что он есть. Она знала, что он есть. Она видела его силу – он с непринужденной лёгкостью толкал её все дальше и дальше в сторону.
Но она не чувствовала. Она помнила, как это должно быть, но не чувствовала.
Не чувствовала, как ветер холодит лицо, заставляя гримасничать. Не чувствовала, как волосы развиваются по ветру. Не чувствовала его прикосновения к коже, несущего прохладу в жаркий день…
Потому она не любит летать без необходимости. Это напоминает ей, что она лишилась много большего, чем может представить её ум, разогнанный осколком.
Ещё меньше она любила зависать на одном месте, сопротивляясь потокам воздуха. Но сейчас, как и бесчисленное множество раз до этого, ей оставалось лишь это. Зависнуть в полутора милях над землёй и ждать, молясь, что Контесса не ошиблась.
На этом Шаге легко оступиться и последствия… Контесса уже дала свой вердикт. Ошибка будет стоить очень дорого. На фоне последствий ошибки, гарантированная смерть Смита покажется статистической погрешностью. Сейчас, если всё пойдет не так, Конец Света перестанет быть делом будущего, обратившись страшной реальностью. Поэтому, удар нужно нанести моментально и сделать это требуется с хирургической точностью.
— Едут. — Сделав короткий доклад по закрытому каналу связи.
Человек бы увидел лишь две точки на сером полотне хайвэя. Но она могла разглядеть машины, которые они непрерывно ведут уже две недели. Нет сомнений, внутри впереди идущего фургона едет Девятка во главе с Джеком, а внутри немного отстающего автопоезда трясется Краулер, давно не помещающийся ни во что скромнее грузовой фуры. Можно только гадать, во что он мутирует, если позволять ему и дальше бродить по миру.
Пропустив под собой оба транспорта, Александрия продолжила всматриваться вдаль, выглядывая на дороге третью, самую важную машину. Прошло меньше пяти минут, когда цель выползла из-за горизонта.