Ещё один гончак, не сбивая скорости, вцепился в плечо Брайана и, оторвав его от товарища по стае, скрылся с ним в коридоре. Там, за стеной, раздался и оборвался его крик, полный нечеловеческой боли.
Осознать смерть Мрака ей не дал тот пёс, которого Брайан заколол в шею. Он всё ещё был жив. Раненный в шею, с темнеющими на короткой шкуре пятнами крови, он поднялся на лапы и бросился на неё. Она выстрелила и попала, но было уже поздно. Гончак, уже мёртвый, столкнул её с ног и придавил собой, лишая подвижности.
Не в силах скинуть с себя тяжеленную тушу, Сара могла только беспомощно наблюдать, как умирают остальные Неформалы.
Она видела смерть псов Рейчел. Она видела, как окружают Алека, загоняя в угол, и как он умер. И всё это время Сплетница ничего не могла сделать.
Она пустым взглядом встретила пса, что мгновением позже вцепится в её руку с пистолетом. Когда его клыки пробили её и так посечённую осколками руку, Сара ожидала куда большей боли. Но реальность оказалась иной. Боль не стала для неё невыносимой.
И тогда девушка с криком, больше похожим на стон, дернула руку на себя, надеясь вырваться из хватки…. Челюсть пса не поддалась, но поддалась её собственная плоть.
И тогда Сара, зажмурив глаза, закричала по настоящему, срывая глотку, от догнавшей её перегруженный рассудок боли.
Обдавшее её лицо тягучим дыханием пасть ещё одного пса сказала ей всё что нужно, заставив сердце замереть в страхе смерти.
Сплетница не стала открывать глаза, встретив свою участь в темноте.
Тонкая фигурка, лежащая на холодном камне, больше не вздрагивала. Маска больше не кричала и не билась в истерике. Слёзы больше не текли из уголков её глаз. И только изредка поднимающаяся грудная клетка говорила, что она ещё дышит. Дышит ли?
Пальцы левой руки, едва касаясь, провели по предплечью руки правой, в поисках страшных рваных ран. Но пальцы нашли лишь тонкие полоски застарелых шрамов. Перестав искать раны на руке, ладонь переместилась на шею, туда, где сомкнулась ещё одна пасть. Ничего, чисто, не считая едва заметных узоров, выделяющихся на бархатной коже. Да, дышит.
Сара уснула беспокойным сном. Ей снился дом.
Не родительская усадьба, место, где повесился её брат, и где она осознала, что самые близкие в мире люди видят в ней лишь возможности обогащения.
Не арендованная через подставные лица квартира в даунтауне Броктон-бей. Одинокая, холодная и пугающая соседством с территорией Империи 88.
Ей снился цех, в котором Сплетница с командой планировала ограбления и отдыхала после удачных побегов. Кое-как обжитое пространство, куда всегда можно было прийти и обязательно найти компанию. Увидеть вечно недовольную мину Рейчел и лёгкую, но жутковатую ухмылку Алека. Наткнуться на хмурые брови вечно озадаченного чем-то Брайана. Она знала, что так сильно давит на Брайана, не позволяет ему расслабиться хоть на минуту. Сара представляла, какие ужасы скрываются за улыбками Алека. Она знала, почему Рейчел часто рычит на неё.
Каждый из них относился к ней по-разному, в соответствии с пережитым опытом. Но они принимали её. Каждый по-своему.
И это было не только из-за денег их нанимателя, связь с которым была лишь у неё. Сплетница точно знала это.
Ведь Суперинтуиция не лжет. Но сама она слишком поздно поняла ценность этой горстки людей. Ценность эта измерялась не в деньгах, а в чём-то гораздо большем. В чём-то, что сложно найти и, как оказалось, очень легко потерять.
Сара спала, и снился ей дом.
Ей снились лица друзей, такими, какими она хотела бы их помнить. Хмурый Брайан стоял у дивана в гостиной и беспокойным взглядом сверлил пространство за ней, будто искал там что-то скрытое за полем её зрения. Алек… Просто улыбнулся ей. Он сидел на диване, раскинув руки в стороны и закинув ногу на ногу, демонстрируя окружающим обманчивую беззаботность своего характера. Подмигнув ей левым глазом, он стал что-то напевать себе под нос, задрав голову вверх. Рейчел… Рейчел сидела в углу на диване, поглаживая холку щенка, сидящего у неё в ногах. Но, будто почувствовав на себе её взгляд, она подняла голову, посмотрела Саре в глаза и, секунду помедлив, изобразила улыбку. Вышло криво, но то была улыбка человека, не оскал полузверя, которым ещё недавно была Рейчел.
Чувствуя влагу на лице, Сара вытерла её тыльной стороной ладони, не понимая, почему в глазах щиплет.
— Почему я плачу? — прошептала она, непонимающе глядя на мокрый рукав белой рубашки. Силы почему-то не спешили дать ей ответ, и она подняла взгляд, собираясь спросить у Алека, в чём дело. Зачем он влияет на неё своими способностями?
Но подняв взгляд, она не увидела Алека, и её вопрос так и остался невысказанным. Сара внезапно обнаружила себя одиноко стоящей посреди пустого цеха, уже разграбленного мародерами, но ещё не обнаруженного сиротой, только что сбежавшей из приюта. В тишине и одиночестве холодной камеры Сара проснулась от собственного голоса. Дикого и отчаянного крика, полного горечи от невообразимой утраты.
***
Сплетница уже не понимала, почему дрожит. Холод тому виной, или она всё ещё бьётся в истерике, что захлестнула её, когда девушка снова проснулась в темноте крошечной камеры. Да и не заботил её этот вопрос. Сжавшаяся в углу, продрогшая до костей, она была сосредоточена на секундах, что безмолвно отсчитывают время в её разуме.
Прошли часы. Вставать на ноги ей уже не хотелось. Саре казалось, что она, наконец, начинает согреваться. Холод уже не был таким сильным, как вчера. Сплетница боялась, что если поднимется или сменит положение, холод вернётся. Ей не хотелось, чтобы холод возвращался, поэтому она, обняв ноги руками, боялась даже пошевелиться.
Горячее дыхание обжигало колени, и это ощущение было ещё одним якорем, маяком, что разрывает тьму и не дает ей вновь погрузиться в тяжёлые мысли. Маска больше не хотела думать о Неформалах. Это было больно. И она не хотела думать о причине своего заточения, тем более, что
её способности оказались бессильны в этом вопросе.
Сара, сосредоточившись на ощущениях тела, в уме отсчитывала секунды, которые словно стояли на месте. Отказываясь складываться в минуты, они имели один несомненный плюс. Невзирая на восприятие времени Сплетницы, они неизменно шли вперёд. Неторопливо, словно ледокол, разрывающий перед собой толщи льда, секунды шли вперёд, складываясь в минуты. А те, в свою очередь, превращались в часы.
Шесть бесконечно долгих часов прошло с момента её второго пробуждения, когда обстановка в её камере изменилась. Нет, дверь камеры не открылась.
Яркий свет не пронзил местную тьму, и никто не включал отопление.
Внимание Сары привлёк тихий скрежет со стороны железной двери. Но тихим он был для того, кто стоял возле камеры. Для Сплетницы же этот звук был раскатом грома. Звуком, сравнимым с ударом молнии в крышу собственного дома.
Она вскинулась, вырываясь из дремоты, и тут же зажмурилась от боли. Привыкшие к темноте глаза резануло болью, и следующие несколько секунд девушка прикрывала глаза ладонью, привыкая к свету. Проморгавшись, Сара пригляделась к источнику освещения. Им оказалась тонкая щель в двери у самого пола. Она была узкой. В неё могла пролезть ладонь Сары, но и только. А свет, что несколькими секундами ранее слепил её, на поверку оказался не таким уж и ярким. Сара не могла сказать, что послужило источником этого света, суперинтуиция не подсказывала ей варианты. Но это не могло быть чем-то ярким… Либо же источник света располагался на значительном расстоянии.
Не отводя взгляда от образовавшегося проёма в двери, Сара поползла к нему, терпя холодную поверхность каменного пола, обжигающую и без того ноющие колени.
Крошечные размеры камеры не стали облегчением для морщащейся от боли девушки. Ей казалось, сам камень давит на неё каждый раз, когда она опирается на ладони и колени. Твёрдый камень отзывался в её костях болью, всё ещё терпимой, но уже явной.
Кривясь от боли, Сара присела у двери, подогнув под себя ноги. Проведя часы в неподвижности, она не замечала этого, и сейчас ломота в суставах стала для неё отвратительным сюрпризом. Наклонившись к проёму, Сара решила сунуть в него пальцы, проверяя толщину двери, но не успела. Сара, вздрогнув, отдернула руку, когда источник света перекрыла тень. А через мгновение в проём что-то протолкнули. Сара не успела разглядеть это “что-то”. Проём в двери, раздражающе скрипя, закрылся. Источник света пропал.