– Уже скоро мы узнаем имена паладинов, получивших высший доступ к тренировкам нового «Ультиматума». Но прежде позвольте предоставить слово его творцу! Ведущий инженер блока военных технологий «Сайлнс-лэб», главный оружейник нашего города и просто гений... Мария Аккорд!
Аплодисменты. Мария приблизилась к Наставнику и радостно раскланялась.
– Спасибо за представление, мистер Беттеркайт, дорогие паладины и их гости, спасибо за теплый прием! – раздался ее звонкий голос.
– С удовольствием уступаю вам это место, – улыбнулся Наставник.
– Спасибо, мистер Беттеркайт!
Аккорд повернулась к публике.
– С-сложно, конечно, говорить после Наставника… Лучше, наверное, было бы просто вам все показать, но… не могу же я просто молча сделать это? Корпорация, хммм, всегда славилась своим биотехом, и перед вами – его венец! – Марии не хватило слов, она начала жестикулировать, сопровождая каждое слово взмахами обеих рук: – Мы... просто... завидуем... ее будущему оператору! Как верно заметил мистер Беттеркайт, даже у Древних такой штуки не было!
Аплодисменты. Публика очень старалась поддержать смущенную Аккорд. Она привыкла выступать по радио, а столько людей она, наверное, и не видела никогда.
– Спасибо! Это стрелковая машина, – Мария указала на красный брезент, – поэтому в конкурсе участвуют только стрелки.
– Вроде меня, – оскалился Край.
– Я расскажу о ней немного. Вы ведь не против?
Все были только за. Тогда Мария кивнула кому-то... и вдруг в воздухе вокруг нее возникли дрожащие разноцветные квадраты, стрелки, изогнутые линии, надписи... вся Песочница ахнула и подалась вперед, заблестели линзы биноклей. Это было волшебство. В городе, где плохо работает все, что сложнее лампы накаливания, никто и никогда не видел ничего подобного. Люди даже не аплодировали – просто обомлели.
Аккорд улыбнулась: именно такой реакции она, видимо, и ждала.
– Голопроектор нам разрешили включить минут на десять максимум, – ее голос зазвучал уверенней. – Так что не будем медлить.
Она взмахнула рукой, и голограммы, под всеобщий вздох аудитории, отлетели от нее и зависли прямо над площадкой и трибунами. Кто-то захлопал, кто-то протянул руку, пробуя дотянуться до призрачных картин. А Мария, начиная с этого момента, говорила уже совсем иначе, словно с глохнущего мопеда она перепрыгнула в кресло красного спорткара, и понеслась на первой космической в неведомые дали. Такое чувство, что в эти десять минут она собиралась вместить всё, что знала об «Ультиматумах». А она знала о них всё, несомненно. Над площадкой появлялись то пушка футуристического вида, то два угловатых пистолета, пулемет, тяжелый дробовик какого-то совсем ненаучного калибра, гранатомет, и даже прототип импульсного лазера. Против кого ты воевать собралась, девочка? – думал Меллер. Против танков? Против динозавров? Против демонов из ада?
– «Ультиматумы» нужны для того, чтобы в случае необходимости защитить Пушку Корпорации, – пояснил Энди, и Рой понял, что снова бормотал.
– И от кого же? – спросил он, раз уж так получилось. – От Годзиллы?
Сзади кто-то рассмеялся, сбоку от Меллера хмыкнул Эмеральд. Однако ответ его был серьезен.
– Вечный Город скрывает много странных и страшных сущностей. Теперь, когда Корпорация почти готова нанести удар по Черной Луне, ноунейм в каждой мигнувшей лампе видит знаки пробуждения враждебных людям сил. Граждане встревожены, и чтобы успокоить их, нужно нечто большее, чем призывы мыслить критически.
Рой перевел взгляд на голограммы. Цепи, схемы, чертежи… Картины менялись, повинуясь движениям рук ученой, а те ни секунды не проводили в покое. Аккорд со всей любовью и тщанием описывала, казалось, каждый болтик, каждую гаечку, клеточку, проводок, каждую петлю обратной связи и каждую строчку программного кода. Из параллельной реальности до Роя доносились фразы вроде «Эквипотенциальная кремнийорганическая оболочка с ультимативными характеристиками» или «Клеточный нейроинтерфейс с глиоидными синаптическими детекторами типа «клетка-лампочка». В итоге, говорила Аккорд минут двадцать и ни разу не запнулась, несмотря на то, что чудо техники – голограмма – к тому моменту уже погасла. Эмеральд приложил к уху Ордер. На трибуне начальства Наставник подсел к Арескетту, вместе с ним они раскурили по сигаре и завели свою беседу. Берти, сидящая двумя рядами ниже, вняла совету Края и засопела, уронив голову на плечо соседа-цивила. Тот весь напрягся – видимо, под непосильным весом темной репутации рыцарши.