Радко
Хмарое небо давит, грозится, напоминает, как мал и слаб человек. И всё отчетливее ощущает это вмиг постаревший Радко – печаль теснит ему грудь, но неумолим Петар – недаром сделан он наместником над Долиной.
-Как же это…как же? – шепчет Радко, и никак не может поверить в то, что уже услышал. Страшно!
-Ну-ну, не тушуйся, Радко, не боись! - Петар в своих шубах (и как не душно ему в хмарый, но весенний день!) кажется ещё больше, ещё сильнее и зловещее. Как тёмное пятно, как провал меж мирами, где-то там, где существует время до его прихода жизнь Долины обычная, как и всегда заведено веками, а здесь ширится пропасть…
Утешение Петар вымуштровал, как весь уклад жизни. Если явился – знает всякий, не уйдёт, пока своего не получит. Да и кто с наместником спорить-то станет? Он справедливый! В голодную и ледяную зиму и закрома откроет, а закон нарушишь – спуску не даст. Любит его народ, головы не поднимает, и слушаться привык.
А его визит Радко ножом по сердцу! Пришёл Петар за единственной дочкой Радко – Еленой, выступил в роли сводника, выгадал честь! Сам-то Петар не пойдет куда попало, да и мелочами такими не занимается, а если пришёл, то ждёт он лишь одного ответа.
Обмер Радко тотчас, увидев знатного гостя. А как он заговорил, так Радко укрепился в своём страхе, и жизнь ему не мила стала – сватает Петар Елену за местного купца Тодора.
А в доме Тодора шелка и убранства, как говорят, каких свет ещё не видывал. Лучшие кушанья, что Долина и не видела на столах своих, и меха, и камни – всего вдоволь. Только характер у купца сварливый – трёх жён уже, крепких здоровьем, в могилу завёл.
Елену четвертой сватает!
А Елена красива – юная, гибкая, тонкая и звонкая. Крепости в ней нет, лишь одно изящество, да грация. Смеялась мать Василика:
-В царевны тебе надо, Елена, а не в огороды наши!
Досмеялась, стало быть.
-Как же это, как же? – Радко чуть не плачет, грудь ему разрывает от тоски. Дочка, единственная отрада, свет в оконце и отойдет от дома? Да благо бы еще по любви, или человек хоть бы попался хороший, а этот? Кто заступится?
-Всем обеспечена будет, - Петар неверно толкует сомнение. – Всем, это тебе я говорю! Я! Слышишь? Партии лучше ей нет.
-Да как же это…- Радко смотрит с мольбою, - не встретила она и шестнадцатого лета!
Закон Долины сам Петар и устанавливал – знает его он прекрасно и раньше шестнадцатого лета сватов не позволяет по домам посылать. Договариваться, намекать – пожалуйста, но раньше шестнадцатого лета не тронь!
-Ну, - Петар смущён, в смущении этом видно, что и сам он не рад тому, что закон свой же нарушить собирается, что ткнули ему в эту двойственность, да только в беде Петар – недостача большая обнаружилась в казне Долины, и Тодор обещает все долги покрыть, если сговорится Петар о Елене.
Жаль наместнику и Радко, и Василику, и саму Елену. Но себя больше жаль. И рассуждает он, что как наместник больше блага Долине принесет, а Елена и без того тонка и слаба – пусть хоть чего-нибудь да успеет за жизнь свою птичью, робкую. Да и куда красе без силы и здоровья от трудового края деваться? К трудам в полях она не годится. Старается, правда, но хозяйка из неё не так и расторопна. Пусть пока молода устроится девка.
Да поможет всем.
-Ну, ты тут это, не бузи, - но куда от смущения денешься? Всё же стыдливо! Сам недоглядел Петар, а теперь уж хоть бы все следы замести. – Не так и важно. Лето скоро придёт, как раз шестнадцатое.
-Позволь дитю дома побыть! – Радко поднимает глаза на наместника, в глазах блестят живые слёзы. – Юна Елена!
-Не могу, - суровеет Петар, - и ты мне не перечь!
Сжимает кулак Петар, силу свою напоминая. Кто поспорит с наместником? Кто заступится перед ним за Радко и дочь его Елену?
-Пощади…- стонет Радко, зная, что бесполезна мольба.
-Ты, вот чего, - решает Петар, - три дня тебе на слёзы родительские. Через три дня будет пир, заберет Тодор Елену и праздновать новую жизнь начнет, ясно? И её научи, чтоб не рыдала! Счастье к вам привалило, богатство! А вы…тьфу!
Уходит наместник, себя в своей правоте утешая, не поворачивается, знает, что горе принес. Ему самому в сердце безрадостно от этой свадьбы, но мирится он, уговаривает себя стерпеть.
***
В доме Радко оживление! Василика уже не рыдает, а всхлипывает тонко-тонко. Окружают её женщины, кто утешая, кто пытаясь уговорить:
-Хвала это – жизнь связать с таким мужем!
-Не печалься, Василика! Дочь твоя всем обеспечена будет.
В другом углу Елена – на лавке сидит, обессилела, как узнала – хоть и юна, а знает уже дурную молву о Тодоре, да и страшно ей оставлять отца с матерью, совсем не хочется жизнь начинать серьезную, ответственную. По душе ей поля и леса, прогулки с другими девушками, песни у костров… всего этого не будет в браке – Тодор ни одной жене своей не позволял, и ей того не позволит.