Он вернулся быстро, как и обещал и с облегчением вздохнул, когда Пашка появился в коридоре живой и здоровый.
- Принес? - тут же осведомился он.
Дмитрий протянул ему пакет.
- Сам смотри. Там помимо конфет еще и пряники были вкусные, свежие. Ты про них ничего не сказал, но думаю, против ни чего иметь не будешь.
- Не буду. Я все ем. Я это... всеядный, когда дело касается сладкого. Да, у тебя чем-то пахнет неприятным.
Дмитрий принюхался: из кухни несло подгорелой пищей.
- А, черт! Сгорели, наверное!
И он бросился на кухню. Конечно, голубцы сгорели, ведь он забыл налить масла на сковороду ... Вся кухня была в дыму, пришлось срочно открывать окно и выбрасывать ужин в мусорное ведро. Про мальчишку он совсем забыл, пока сражался с дымом и вдруг обнаружил его стоящим у стола в полосатых носочках и с рюкзачком в руках.
- А это ты... Я тут проветриваю . Сейчас, чайник поставлю и поищу еще что-нибудь съедобное.
- А пряники и конфеты разве не еда? - удивился мальчишка.
- Еда. Но много сладкого есть вредно. - Дмитрий открыл холодильник и уставился на полки. - Так, кажется, у меня есть вкусная колбаса. Сейчас бутерброды сделаю.
- Копченая? - осведомился Пашка.
- Да, - Дмитрий покрутил в руках котелку колбасы. - А ты что только копченую ешь?
- Ем всю, но копченую больше всего люблю. Ладно, съем бутерброд. - согласился Пашка.
- Вот и лады. Ты иди, в другую комнату сходи пока. Машиной своей поиграй, а я приготовлю и принесу.
Пашка кивнул и вышел из кухни. Вскоре из комнаты послышался грохот.
- Ты чего это там натворил?!
Дмитрий как раз собирался наливать чай и, услышав шум из комнаты, пролил кипяток на стол.
В ответ раздались всхлипы.
Влетев в комнату, он обнаружил, сидящего под столом, Пашку, а рядом валялся перевернутый стул.
- Ты чего это, ушибся?
Он вытащил мальчишку из - под стола и стал его осматривать, на предмет цел ли он и где у него рана. Паша вырывался и снова пытался залезть под стол, но при этом не переставал плакать.
- Паш, ну подожди. Ты скажи, что у тебя болит. Ты со стула свалился? - Дмитрий отпустил мальчика, поставил прямо перед собой и как только тот опять решил удрать, взял за плечи.
- Стоп. Не реви. Четко и ясно, скажи, что у тебя болит и что произошло.
- Да, ничего у меня не болит! Отпусти, ты держишь сильно и мне больно!
- Извини, - Дмитрий тут же отпустил его плечо. - Я не рассчитал.
- Не рассчитал... Ты такой же сильный, как мой папа. - и он потер плечо. - Я не падал. Залез на стол и стал машинку пускать по ковру, чтобы она по полоскам ездила на ковре. Сверху интересней наблюдать, а она о ножку дивана стукнулась и дальше не поехала. Ну, я спускаться стал, а стул перевернулся.
- Так ты со стола упал.
- Нет! Не падал я ни с какого стола! Я спрыгнул, а стул задел!
- А тогда почему ты ревешь?
Пашка нырнул под стол и вытащил пульт управления.
- Вот. Папка только вчера подарил, а на пульт стул упал и он треснул, машинка теперь не ездит...
И он опять всхлипнул.
- И это все? - Дмитрий без сил привалился к шкафу и неожиданно для себя засмеялся.
- Ты чего? - Пашка нахмурился. - Чего смеешься?
- Я думал, ты поранился. Испугался, а ты из-за машины... Я посмотрю, что можно сделать, не реви. Сейчас чай попьем и посмотрю.
Мальчишка склонил голову набок, чем стал очень похож на свою мать, и серьезно кивнул.
Общаться с ребенком оказалось не так уж и сложно. После чая Дмитрий достал инструменты и они с головой погрузились в ремонт .
Когда в дверь позвонили, машина благополучно ездила по всей комнате четко по полоскам на ковре , которые имитировали дорожное полотно.
- Это, наверное, за тобой пришли. Я пойду, открою. - Дмитрий отдал пульт в Пашкины руки и пошел открывать.
За дверью стояла Наташа.
- Привет, Димка. - как ни в чем не бывало , поздоровалась она и улыбнулась. - Племянник у тебя?
- Привет. - голос его почему-то звучал не привычно глухо. - Да, мы с ним играем.
- Значит, справился? Вот и отлично, он у нас хороший парень, не много вредный только, но это поправимо. Значит, ты так и живешь здесь?
Он пожал плечами, как бы говоря, а где же еще ему жить, потом спохватился и пригласил войти.
Она прошла в прихожую и огляделась.
- Надо же все так, как я и помню.
- Да, я не хотел что-то менять. Все так и оставил, когда родители уехали.
- И где они теперь? Ты один живешь?
- Да, один. Они в Германии. Отец там лекции читает по экономическому праву, а мама поехала с ним.
- А ты? Как ты?
- Хорошо, наверное. Живу вот.
- Да, я вижу. Я тоже живу. Бабули не стало и я теперь здесь. Когда въезжала, думала ремонт сделать, но потом передумала. Решила пока повременить, разбираю потихоньку ее вещи. Столько воспоминаний. Говорят вещи нужно раздать, но я как-то не могу пока. Беру в руки ее шаль и плачу...
- Слишком мало времени прошло. Да и прими мои соболезнования.
Она кивнула.
- Бабуля любила тебя. Всегда ставила нам с Маринкой тебя в пример, говорила какой ты воспитанный и как хорошо учишься. Ты , я слышала, стал юристом?
- Да, я адвокат, работаю в одной юридической конторе.
- Почему-то я так и подумала.
- Почему?
- У тебя ведь и дед и отец - юристы, логично, было предположить что ты пойдешь по их стопам.
- Так и есть. А ты?
- А я - иллюстратор. Сейчас работаю над одной детской книжкой. Я всегда любила рисовать, если ты помнишь.
- Помню. И я когда-то тоже.
Он вдруг замолчал, пораженный своими словами, которые неожиданно вырвались. - Но это было так давно.
- Да, все правильно. Это было давно.
Наташа замолчала.
- Подожди, а где Пашка? Что-то его не слышно. - вдруг спохватилась она.
- Он в комнате был, мы с ним играли...
Дмитрий зашел в комнату и замер: Пашка залез на стул и старательно рисовал на обоях большое желтое солнце. Он так увлекся, что даже не заметил, как в комнату вошла Наташа. И только когда она ахнула, прервал свое занятие и весело улыбнулся:
- Наташа, привет! А я солнце рисую! Правда, здорово получается? Сейчас лучики закончу и облачка буду рисовать. - счастливо сообщил он им и, отвернувшись, стал рисовать лучи.
- Пашка, ты что наделал?! Я же тебе сто раз говорила, что на обоях нельзя рисовать! За тобой остались присмотреть, а ты что натворил! - громким шепотом сказала Наташа и с выражением крайнего ужаса на лице перевела взгляд на молчавшего Дмитрия.
Пашка не понял, почему взрослые не восторгаются его творением на стене. Он слез со стула, отошел на несколько шагов и, прищурив правый глаз, стал рассматривать солнце на стене.
- Я хорошо нарисовал. Я старался, думал понравиться...
- Да, ты хорошо нарисовал, вот только на стенах рисовать нельзя!
- Но она же белая! - Пашка явно не понимал, в чем проблема и что он сделал не так. - Стена вся белая, - повторил он. - а ты всегда говорила, что на белом рисовать можно. Посмотри, Наташа, у него все стены белые, здесь так чисто, как у мамы в поликлинике.