— Подождите. Человек… Микаэла ещё имеет право на жизнь. Я… Я хотел бы выступить в защиту девушки. Ещё рано для того, чтобы Герцог Хастур или кто-либо ещё из демонов мог бы ее забрать, потому что договор — фальсификация! — в конце мой адвокат от волнения очень высоко поднял голос, переходя на фальцет.
— Бред! Я выполнил свои условия, она свои! Душа принадлежит Аду! — вступился за свои права Хастур.
— Неправда! — меня можно сравнить с маленькой чихуахуа, которая тявкает из-за ноги хозяина, боясь высунуться перед противником полностью, но голос все-таки подаёт.
— Тихо! — голос Смерти хриплой волной разнёсся по комнате, вмиг заставив всех, кто мог шевелиться замереть равно, как медицинский персонал. — Я выслушаю вас. — Смерть расположился на не очень удобном кресле, нагло скинув какую-то стопку вещей.
Херувим прокашлялся, оставив меня позади, вышел вперёд, гордо подняв голову.
— Я хочу доказать, что договор между Герцогом Хастуром и Микаэлой Гаджет был составлен неверно, и аннулировать его, тем самым, взять разрешение на помощь к исцелению. — Азирафаэль гордо вздернул курносый нос, стараясь не трястись перед одним из всадников Апокалипсиса от волнения.
Смерть скрестил руки перед грудью, став похожим на злого папочку, отчитывающим своих детей. Капюшон, со скрытым в темноте черепом, повернулся в сторону Хастура.
— Говори, — взмахнул костлявой рукой исчадие небытия.
— Я — демон! — гордо вышел вперёд Герцог. — Мое дело было соблазнить девушку, я это сделал, взамен — она выполняла мои приказы.
Кожей ощущала ненависть другого демона к своему коллеге, ведь этот беловолосый черт напомнил Кроули о жутких события, которые отняли у него дорогого ему человека.
Смерть откуда-то из-за пазухи вытащил часы на цепочке. Им там их выдают всем?! Конвейер часов для оккультных существ?!
— И что ты хочешь, демон? — прохрипел скелет в балахоне.
— Дать ей умереть, забрать душу. Все. — Герцог Бомжей (ох, как же я его только не обзывала) зажёг сигарету, выдыхая клубы едкого дыма.
— А ты? — теперь Смерть повернулся к Кроули.
Рыжий Змий оглядел всех, и единственный на ком он задержал свой взгляд была я… Точнее, мое тело. Бездыханный почти труп окровавленным месивом лежал на кушетке, выглядящий сейчас так, словно по этому телу проехал КамАЗ.
— Мне плевать на девчонку в целом. Но я всегда соблюдал правила, если это касалось людей, а, после некоторых событий, методы одной стороны мне не нравятся, пусть сам и принадлежу этой же стороне. Поэтому я тут, чтобы одному дурнопахнущему демону не могло сойти с рук то, что он творит. — Кроули бросил злобный взгляд на «дурнопахнущего демона» и хищно, подобно зверю, улыбнулся, обнажив клыки.
— Я вас услышал, у вас осталось три минуты, до того, как ее мозг умрет. — костлявые пальцы захлопнули часы, и врачи ожили, вновь начав спасательную операцию, для того, чтобы вернуть мою душеньку в то распластанное тело.
Слова Смерти меня отрезвили, обдали ледяной водой. Три минуты, на то, чтобы доказать этому скелету, что Хастур был неправ. Мой взгляд скользнул по людям, носящимися по всей комнате. Потом посмотрела на ангела, который с нескрываемой враждебностью смотрел на Хастура, а тот — на Азирафаэля. Вот и встретились демон и ангел в борьбе за жалкую человеческую душу.
Начался настоящий батл. Целая дискуссия, все пытались перекричать друг друга.
Светловолосое создание, всегда такой почтительный и робкий, сейчас, выпячивая грудь, подобно павлину, тыкая пальцем в оппонента, доказывал свою правоту.
— Это вынуждение! Она поступала так, потому что ей пришлось! Она боролась за жизнь! — серьезно, с огнем в глазах, настаивал книголюб, относясь со всей серьёзностью к возложенной самому на себя ответственности.
Я никогда не видела, чтобы мой хранитель так рьяно спорил. Он даже слово поперек наглым продавцам боялся сказать. Сейчас же, в его глазах пылал огонь. Голубоватое свечение, оповещающие о том, что он действительно в гневе. Руки сжимались в кулаки, уверена, дайте ему волю, и он бы голову срубил противнику. Да вот меча нет. А жаль. В моих глазах Азирафаэль выглядел рыцарем в сияющих доспехах. Гордый, непоколебимый и с огромным сердцем, в котором горит пламя справедливости. Правда, его сущность остаётся слишком вежливой, даже в такой ситуации.
— Тебе откуда знать, пернатый?! Тебя там не было, — гневно кричал Герцог тоже распыляясь, но жестикулируя куда меньше светлого существа.
— Ой, дружок, вот только не смеши. Где документ? Нет? Когда вообще тебя в последний раз призывали заключать контракт? В XIV веке? — насмехался сбоку Кроули.
— Ты вообще половину средневековья проспал! Думаешь, я не знаю, что ты не такой уж и совершенный работник. Переоценивают тебя в Аду, Змий! — взревел Хастур.
— Не смей так ко мне обращаться, пепельница! У меня давно уже другое имя! К-р-о-у-л-и! Запиши себе на лбу! — зашипел рыжий, сняв с носа гогглы, готовый, как супермен, расплавить взглядом ненавистного коллегу.
— Ты не с ним беседу ведёшь, а со мной! Признай ошибку! — Азирафаэль достал свою пресловутую красную папку. — Пункт 5: при соглашении договора обязательно должна быть печать! — Азирафаэль ещё немного, и точно достанет перчатку, вызвав на дуэль мужчину, который сигарету за все это время из рук не выпускал. Точно, вижу перчатку.
— Пошел нахер! — Хастур хлопает по папке и та падает на пол.
— Да как ты смеешь, исчадие Ада! Вызываю тебя на дуэль! — Азирафаэль все же бьёт беловолосого по щеке перчаткой.
Кроули заливается смехом и сгибается пополам.
— Получить хочешь, Кроули?! — взревел Хастур.
— Думаешь, я драться не умею?! — шипит рыжий, поднимая кулаки.
Я тихонечко подошла к Смерти и встала рядышком, наблюдая за всем этим цирком. Обо мне словно все позабыли, поднялись старые обиды, только сам ангел постоянно возвращал к насущному вопросу, отвоевывая свои права на мою душу. Ее спасение. Но все это представление выглядит, как делёжка имущества между родственниками, которые похоронили бабушку с огромным наследством. А как же адвокат, прокурор, свидетель? Эх… Похоже, в их понимании суд не особенно похож на человеческий. Хотя, двое из спорящих столько времени прожили с людьми. Целых шесть тысяч лет, если не ошибаюсь.
— А чего Вы ждёте? — тихо спросила, посмотрев на черный балахон.
— Когда закончится время, и ты умрёшь, можешь считать моим подарком, — это произойдет быстро, ничего не почувствуешь, — спокойно ответил скелет, также наблюдая за шоу.
— А если я не хочу умирать? Он ведь и правда вынудил меня. А какой бы человек не согласился делать что-то под пытками? Я понимаю, Вам плевать. Тогда, что Вам мешает дать разрешение Азирафаэлю? — вглядываюсь в два огонька в темноте капюшона.
— Ничего. Просто ты не просила этого. Это твоя жизнь, я лишь забираю души на суд, а что уже происходит между Адом и Раем — не мне решать. Ты не подписывала бумаг и сейчас можешь попросить помочь. Ангелу потом писать отчёты, не мне, — безучастно прохрипело существо, — одна минута, — продолжил отсчёт костлявый. — Есть одно «но». Это может и не твое дело, смертная, но ангел борется не только за твою душу. — череп показался в свете медицинских ламп. — Сорок восемь секунд.
По моим конечностям пробежались мурашки. Я ведь не безвольная кукла. Пора уже брать все в свои руки! Побольше взяв в грудь воздуха, осталось направить свою энергию наконец в нужное русло.
— Живо хлебальники закрыли! — закричала настолько сильно, насколько позволял голос и объем лёгких.
Почувствовала, что Смерть хмыкнул. Или это был такой смех. Нужно выбивать себе спасение, в этом сейчас уверена точно. Иначе меня бы сразу остановили, правда ведь?
— Что смотрите?! Азирафаэль, ты спасать меня пришел или языком чесать?! Играетесь тут, как дети малые! А ну, быстро помоги врачам! — упираю руки в бока, рассматривая злобно ошарашенных сверхъестественных существ.