— А ты против? И можно подумать, твой радужный дружок больно твоего мнения допытывается, — едко ответила мать. Вот так, взяли мои камешки в захват…
— Но она ещё дитя! — возмутился я, решив зайти с другой стороны.
— Девушке почти шестнадцать. Я вышла замуж, будучи на два года младше, — строго напомнила моя родительница. — Не ищи оправданий — лучше признайся себе самому, что она тебе по сердцу и ты просто боишься ответственности. Мальчик мой, это ведь не Империя, а всего лишь жена… К тому же как правитель ты можешь завести, сколько душе угодно!
Я содрогнулся от такого соблазнительного предложения. Благодарю, матушка! Смотришь на вас и понимаешь: одной женщины — не достаточно, а более, чем достаточно! Решено. Сяду на престол — первым делом искореню обычай навязывать императору бесчисленную армию дочерей и племянниц!
Что касается Юки — неудивительно, что она пришлась вам по душе! Два дзори, левый да правый… Интригантки.
— Кстати, вот и советник, лёгок на помине, — вздохнула Норико, отстраняясь от меня. — А я так много хотела тебе сказать! Береги себя. Внук ушёл раньше, ты — единственная надежда. Может, для кого-то государство и на первом месте, но для меня — ты. И… я люблю тебя!
Быстрый поцелуй в щёку — изумрудный огонёк выпорхнул из кольца моих объятий, весело заплясал над головой, нырнул за ухо. Теперь рука не поднимется выгнать…
Когда вернулся Ю с одеялами — целых три выпросил — я ничего не рассказал. Должна же и у меня быть от него тайна! Хоть одна. Две сохранить не получилось.
— Ты что без меня задумал? — накинулся он, едва отдышавшись после спешки и тяжёлой ноши. — Стоит отвернуться — он по русалкам?! Надо было подождать, не вмешиваясь, чтобы тебя укусили разок-другой — мигом бы охоту отбило!
— Я вовсе не с этой целью!
— Да понял, — юмеми присел на камень. Наклонился, захватил горсть мелкой гальки и стал бездумно швырять в воду. — На сердце тяжко, вот и шутки дурацкие. Так зачем тебе Лиэрилли? Думаешь содействия попросить?
— Наоборот. Хочу расплатиться, пока не поздно.
Я по примеру друга сгрёб в ладонь немного камешков, сжал в кулаке, а затем осторожно раскрыл пальцы. Вот она, родимая, среди гранита затесалась. В темноте и не скажешь, что синяя.
— Опять дарами разбрасываешься, — заворчал ки-рин, но попытки остановить не сделал.
— Да, боюсь, что Угорь обидится. Но так уж заведено: долги принято возвращать.
Я размахнулся и швырнул жемчужину как можно дальше от берега. Услышал слабый плеск — или мне показалось? Она была такая крошечная — драгоценная частичка Моря.
— Это тебе, Риэ, — тихо проговорил я. — Спасибо, что помогла моим друзьям! Не знаю, горячее у меня сердце или нет — наверно да, раз толкнуло на столь безумную выходку… Надеюсь, хоть кому-то она пойдёт на пользу! Да и прежний хранитель жемчужины, Хикэй, со мной бы согласился. Возвращайся к Морской Деве, и пускай твой народ заслужит прощение!
Волна ударила в берег, докатилась до самых сапог — будто в глубине озера проснулось и вздрогнуло что-то огромное, могучее. И тишина. Долгая. Я разулся, скинул одежду, вошёл в ледяную воду по пояс. Едва не завопил, окунаясь с головой…
И, только выбравшись на сушу, растёртый жёстким одеялом и умелыми руками Ю, почувствовал, что ответ, всё-таки, был мне дан.
Синяки и ссадины исчезли. Даже глубокий порез на ладони — и тот зажил. Усталость покинула тело, унеся с собой страхи и сомнения.
— Сиди наверху! Поняла, моя хорошая? Освещай двор и ни в коем случае не лезь под руку!
Сики согласно гукнула и вспорхнула на шпиль, к золочёной фигурке своей покровительницы. Помоги мне, Огнекрылая!
Проезд в резиденцию был открыт — столбы, к которым крепились массивные ворота, рухнули внутрь. Надеюсь, никого не придавив. Эх, не о том думаю!
Мы пропустили вперёд две сотни лучников, и всё же я с трудом удерживался, чтобы не поглядывать на стены и волнистые края крыш. С любой могла сорваться оперённая смерть. Надо ли говорить, что крылатое войско Ясумасы получило недвусмысленный приказ наблюдать за порядком и гостеприимством, но первые стрелы это не остановит, а целью буду именно я…
Когда за нами вошли дружинники Кенске, уверенности слегка прибавилось. Теперь даже здесь, в резиденции, мы превосходим мятежников числом. Надеюсь, они хорошо это понимают? Молча отступили, по чьей-то команде освободив подмостки — деревянные настилы на высоких столбах, предназначенные для размещения стрелков внешней охраны. Ступеньки, едва заметно прогибаясь, ведут наверх. Ох, и дурак я, что настоял сражаться у всех на виду! Отсюда до земли — три моих роста. К счастью, есть резные перила. От защитников они оберегать не предусмотрены и от ветра не защищают (а тот, как нарочно, аж свистит, как перед бурей), но хоть вцепиться при падении можно…
Мы заняли все пять лучей, сходящихся от стен к центру — сказать по правде, положение не самое выигрышное. Между двух огней — вооружённой луками стражи на крыше замка и стрелков на стенах, его окружающих. Одна надежда на совиный народ да честь изменников… призрачная надежда!
Кто-то машет с галереи. Хитэёми-но Хидэ, и женщина рядом — сестра, заменившая мне мать. По бокам — вооружённая охрана. Если победит Исаи — выполнит ли обещание, отпустит ли родных?
Барабаны.
Для кого-то — победа, для кого-то — смерть. А для кого-то — зрелище! И память. Кто бы ни одержал верх, Великие Записи сохранят всё: нарастающий рокот, тьму, скрывающую солнечный лик, широкие огненные крылья, распростёртые над чёрной тенью-замком… И человечков, замерших друг напротив друга там, где три луча встретились высоко над землёй, образуя ровную площадку перед Небесный Входом. Тем самым, которым пользуются император и знать. С противоположной стороны замка есть ещё Малый Небесный Вход, нижние же, в основном — для прислуги, и красивыми именами не наделены…
— Исаи-но Нобору, — я кланяюсь первый. По привычке — младше!
— Хитэёми-но Кайдомару? — будто не меня он отправлял за таинственным ханьцем! Да мы и раньше встречались с этим массивным человеком, всем своим видом олицетворяющим постоянство и незыблемость Закона. Какая насмешка…
Его лицо словно вырублено из камня — нет, не грубое. Скорее, твёрдое, хотя рот полногубый и вялый — семейная черта, у старшего брата была выражена сильнее. Младшему достались вся воля и ум.
— Я уважал вас, господин Исаи, — вырывается у меня, достаточно тихо, чтобы не слышали воины, свои и чужие. — Пусть наши семьи не ладили, но вы всегда казались мне достойным человеком. Я спрашивал Аосу, что толкнуло его на предательство. Вас — не буду, и это — последняя услуга, которую окажу.
— Услуга истинному правителю от самозванца? — его зычный голос разносится за пределы стен. Умение вести речи в суде, будь оно неладно! — Взгляните, мои подданные, на происходящее, если колдовство не ослепило ваши глаза, не выжгло сердца! — рука указывает вверх, и каждый подчиняется, поднимает голову к шпилю. Это человека все привыкли слушать. И слушаться. — Великая Тьма — лишь знак того, что вы не видите истины. Но я вижу. Вы пошли за частью и лишились целого. Но долго ли продлится преклонение перед обманными чарами? Поля ваши оскудеют, рис перестанет родить, и вы ужаснётесь вечной ночи, тогда как свет… свет больше не возвратится! Он отнял его незаконно! Есть ли у одного человека права на то, что принадлежит всем? Они, эти права, так же справедливы, как и его притязания на престол!
Ага, вот теперь ближе к делу… А то я уж было решил, что устами Верховного Судьи вещает Мунэо-но Анноси! Интересно, где он?..
— Так вы считаете мои притязания необоснованными, господин Исаи? Каковы же ваши?
— А вам неизвестно, юноша? Я наследник прежнего правителя, законный супруг его дочери, принцессы О-Хисы.
— И с каких же пор принцы уступают дорогу мужьям своих сестёр?
— Вы глумитесь, Хитэёми-но Кайдомару! Насмехаетесь над горем, подкосившим нашу семью…
— Вы о принцах Такате и Тоомару, убитых по вашему распоряжению?