Мы вышли за порог, и я повёл друга к арке выхода. Скоро окончательно стемнеет, в воздухе сыро и туманно. И снова моросит. В такую погоду под открытым небом уютно разве что восторженным влюблённым, которым серые дали лазурными кажутся!
— Он ведь не девушка, постоит за себя как-нибудь, — рассеянно заметил Ясумаса.
Мысли моего друга явно не хотели возвращаться на землю из небесного храма грёз о предстоящем свидании, и мне стало слегка обидно.
— А ты на него смотрел? Знаешь, сколько на свете всяких мерзавцев? А он и города не знает, и внешность у него такая, что…
— А что не так с его внешностью? По-моему, самая обычная. Для ханьца, разумеется. Все они на одно лицо.
Я замер там, где стоял. И как с настила не свалился? Если какое-то слово наименее подходило для описания Ю, так это слово «обычный». Я не ослышался?
— Ты хотел сказать, необычная? — осторожно переспросил я.
— Да чем же он необычен? Пригожий для ханьца, но не более того. Они все слегка странные. А вот в беседе на удивление приятен, не скрою. Легко с ним. Как с тобой и… И саке хлещет — мне так не жить! И не пить.
— А волосы… лицо?.. — ошалело выговорил я.
— А что, волосы? Тёмный узел на макушке, как у них принято. Они же не красят их, в отличие от нас. Умные люди, я считаю! И лицо — самое обычное, ханьское… Кай, что с тобой?
— Да так, ничего… — я вяло покачал головой. Рассудок не верил услышанному. Цветные пряди Ясумаса должен был разглядеть, как бы плохо ни видел! — Ты точно не шутишь?
— По поводу чего? — поднял брови тот. — Знаешь, на шутки у меня времени уж точно не осталось. Пойду я. Пожелай мне удачи!
— Желаю, — замороженным голосом ответил я. — Успехов.
— Да не переживай! — Ясу обернулся и хлопнул меня на прощание по плечу. — Придёт, куда он денется? А нет — так отправимся на поиски вдвоём, обещаю. Утром. В такие сумерки и родную крышу не сыскать — не то, что человека. Всё, поклон родным!
Утешил. Я некоторое время постоял, глядя ему вслед, развернулся и сошёл в сад по одной из деревянных лесенок.
Там и столкнулся с Дзиро и Мэй-Мэй, в сопровождении прислужницы вышедшей из дома. Не лучшее время для прогулки. А значит…
Мы укрылись в беседке. Морось плавно переходила в дождь. Не люблю я нашу оварскую весну! Если бы с Ю всё было в порядке, он давно бы уже вернулся.
— Ваш… супруг, — я поклонился девушке, вовремя вспомнив о нашей договоренности, — не сообщал, что задержится?
Та резко мотнула головой, и в жесте этом я почувствовал тревогу.
— Нет, господин мой! Я так понимаю, что и вас — тоже?
— Да. Вы не знаете, куда он мог направиться?
— Он сам не знал, — расстроенным голосом ответила Мэй-Мэй.
— Я так и думал…
— Вы ж не собираетесь отправляться на поиски в такую погоду? — Дзиро заступил мне дорогу. — Нет нужды спешить, господин мой. Обидно будет, если разминётесь. Да и не такой он человек, чтобы в обиду себя дать.
Не знаю, какую лапшу навешал ему на уши юмеми — до сих пор интересно, чем южанин объяснил неожиданное возникновение Мэй-Мэй посреди путешествия. А может, и не объяснял ничего. Он такой! Но Дзиро очень быстро проникся к Ю уважением и почтением. Вот это, я понимаю, волшебство!
— Да, Дзиро, но если не вернётся — мы с Ясу отправляемся на поиски. Спозаранку. А тебе я поручу доставить запрос в Управу. Всё-таки, пропажа лица, призванного ко двору печатью Сына Пламени, дело нешуточное. Кстати, как ты его опишешь?
— Сложно описать выходца из Срединной Страны так, чтобы житель Империи его признал, Кайдомару-доно. Ростом на полголовы выше вас. Молодой, лет двадцати пяти или чуть старше, стройный и пригожий. Волосы длинные, чёрные, утянуты в ханьский узел на затылке. Черты лица… ну что тут ещё скажешь, господин? Ханьские черты лица! Глаза тёмные, узкие. Кожа светлая, с желтоватым оттенком, чистая, отметин никаких нет, особых примет — тоже… Одет в…
— Ясно, можешь не продолжать. Госпожа Ю, вы желаете что-то добавить?
— Описание безупречно, к нему добавить нечего, — поклонилась Мэй-Мэй.
— Прекрасно. Вот такое описание, Дзиро, и составишь завтра утром. Если не объявится.
А я буду искать тебя таким, как вижу сам. Даже если я один таким тебя вижу!
Глава 10
Беспокойство
(Третий День Воды месяца Светлой Воды, 499-ый год Алой Нити)
Тишина, лишь в приоткрытые сёдзи, затянутые тонкой бумагой, скребётся мохнатая тень сосновой ветки. Мерцающий плод круглощёкой луны упал с небосклона, перевалив незримую черту, именуемую полночью. Скоро начнёт светать. Поначалу поблекнут звезды, семена ночного светила — словно яркие серебряные о-сэны, рассыпаны они по чёрному покрывалу, и холодный ветер звенит, играет ими. Утихнут ночные шорохи. На горизонте появится бледная полоска, предвестник зари. Родится и постепенно расширится, повзрослеет утро.
Юмеми так и не объявился. Тщетно пытался я отбросить гнетущие предчувствия и уснуть, ведь завтра понадобится столько сил! Без толку. Даже надежда на то, что мой гость даст о себе знать в сновидениях, не помогла. Взбудораженный, я не сразу сообразил попросить у матери чего-нибудь успокаивающего. А потом уж поздно сделалось, да и будить её рука не поднялась. Самое сладкое для дрёмы время, ещё немного — и защебечут первые птицы.
Шёлк неприятно холодил тело. Виданное ли дело — выползать из-под нагретых покрывал в такую рань? Для меня — уж точно невиданное, да и Дзиро будет неприятно удивлён, когда я растолкаю его и отправлю за водой да полотенцами. Хотя зачем беспокоить старика? Прокрадусь в пустую кухню тихонько, как мальчишка.
Я слегка ополоснул лицо из чистой плошки — надеюсь, действительно чистой, а не показавшейся таковой из-за тусклого огонька светильника. Сумерки сгустились вокруг остывшего очага и казались уютными, пропитанными предрассветной дремотой. Всю ночь промаявшийся бессонницей, я неожиданно для самого себя зевнул, и через недолгое время начал задумываться, а не прилечь ли снова? От сомнений меня освободил стук в дверь.
Ю! Вернулся!
Скоти-и-ина…
Не дожидаясь пробуждения слуг, я поспешил его впустить. Но на пороге оказался не ханец, а Ясумаса, и вид у него был донельзя встревоженный. Обеспокоенный и усталый. Однако у него хватило сил и наблюдательности, чтобы удивиться.
— Разбудил?
Я покачал головой.
— Не извиняйся, мне не спалось. И, гляжу, тебе — тоже. Что стряслось?
— Она исчезла!
— Твоя… Химико?
— Да. — Он выдохнул, словно бежал со всех ног, и тяжело привалился к стене, закрыв глаза. — Это какое-то наваждение!
Я молча взял его за руку и повёл в свою комнату. Сегодняшний… нет, уже вчерашний вечер «проигрывался» нами, словно навязчивая мелодия для разучивания. Снова и снова.
— Ты не застал её дома? — Я успокаивающе похлопал друга по предплечью. — Бывает…
— Если бы! Я не застал самого дома! — В досаде он сбросил мою руку.
— Как это?
— А вот так! Я сотни… нет, ну не сотни, но много раз хаживал к ней. Почти каждый вечер. Ты же знаешь; вижу я плохо, но направление чувствую лучше прочих. Я отлично запомнил дорогу, так что на следующий день легко её нашёл. Место уж больно приметное, слепой — и то не заблудится!
— Странно… — История напоминала какую-то другую, но какую именно? — Ты не пробовал вернуться назад и поискать вновь?
— Спрашиваешь! Обшарил все кварталы, выходящие к храму, даже те, где она точно жить не может. Крутился на небольшой площадке, граничащей с храмовым садом, к которому почти вплотную примыкал её домик. Словно духи его забрали, вместе с Химико!
Я заметил, что он теребит пальцами край накидки. Взволнован не на шутку.
— Загадочно. Похоже на… — Я погладил верхнюю губу, силясь поймать вёрткое воспоминание, и тут меня и впрямь осенило. — Точно! Похоже на одну из тех историй, что рассказывал дед! Про Снежную Деву, которую одинокий путник встретил в горах зимой. Остановился на ночлег в небольшой хижине, влюбился в прекрасную хозяйку, женился, она ему детей родила… А потом нарушил какой-то обет, данный супруге, и та исчезла вместе с домочадцами, а жилище оказалось покосившимся сараем, продуваемым ледяными ветрами.