Наконец Маркус поднял руку и небольшая кавалькада, не сговариваясь, двинулась в сторону леса. Лошади тут же по колено утонули в тумане, скрывающем дорогу. Вернее сказать, то, что некогда было дорогой — теперь же еле заметная тропа, ответвляющаяся от Малого тракта. Всадники будто плыли средь густых облаков, погружаясь в туман все глубже и глубже. Теплые дорожные плащи, наброшенные на плечи, тот час же намокли, сделались тяжелыми и липкими. Но это нисколько не смущало путешественников. Днем солнце будет палить от всей души, и его лучи еще заставят вспомнить прохладную влагу зарождающегося дня.
Казалось, что туман проглатывает все звуки, создавая ощущение нереальности и давящего одиночества. И даже то, что каждый в кавалькаде чувствовал присутствие рядом товарища — только притупляло это чувство, но не прогоняло.
— Не заблудиться бы, — буркнул один из всадников — широкоплечий воин с огромной до середины груди рыжей бородой и совершенно лысым черепом. За его спиной, поверх плаща, виднелся внушительного вида обоюдоострый топор на короткой рукояти.
— Берган, если с самого начала собьемся, то дальше и соваться нечего, — отозвался Маркус. Бородач так и не понял, как этим прохвостам удалось уговорить его пуститься в сумасшедшую авантюру. Он-то думал всего лишь встретиться, выпить, вспомнить прошлое. А вот нате — едет сквозь туман в волшебную страну стрекоз-переростков. Кому скажи — засмеют!
Некоторое время двигались молча. Путь до границ леса оказался совсем недолгим, однако за это время светило поднялось уже достаточно высоко, чтобы почти полностью содрать покров тумана с лика земли. Заискрились в первых робких лучах капли росы, брильянтами разбросанной по траве и листьям. Начали просыпаться птицы, радуясь и встречая новый день переливчатыми трелями. Одним словом — жить стало веселее и приятнее. Бородач запрокинул голову к небу и с видимым удовольствием во всю мощь луженой глотки разразился витиеватым ругательством, памятующим как о самом небесном светиле, так и о богах, это самое светило на свод небесный водрузивших. После отзвучавшего вдали эха птицы все еще молчали, притихнув и забившись по дуплам и гнездам.
— Тебе когда-нибудь бороду оторвет вместе с башкой за такое неуважение к богам, — усмехаясь, проговорил Бриг. Он уже скинул плащ, оставшись в легкой кожаной куртке. На груди и рукавах она была испещрена небольшими карманчиками-петлями, из которых торчали плоские рукоятки метательных ножей. Несколько ножей было закреплено и на ногах убийцы. Над ним посмеивались, но не зло. Бриг знал свое дело и мог уложить противника наповал из любого самого неудобного положения единственным броском сверкающей стали. Так же у него имелся притороченный к луке седла арбалет и пара небольших легких мечей.
— Ну что? Лес, как лес, веселенький, даже мертвечиной не пахнет, — беззаботно прощебетал нежный бархатистый голосок. Его обладательница — единственная девушка в отряде, заново собирала в конский хвост растрепавшиеся длинные волосы цвета спелой пшеницы. Лучезарная улыбка довольной собой кошки играла на ее губах. Многие бы удивились присутствию столь прелестного создания среди откровенных головорезов. Многие бы понимающе улыбнулись, отпустили сальные шуточки. Но все это до тех пор, пока Мили не показывала свой норов. Ей не нужно было оружие — сила, дремлющая до поры, оживала и превращала девушку в смертоносный источник разящей мощи. Что и сказать, заподозрить в ней боевого мага мог бы далеко не каждый. Одета Мили была подобно Бригу, разве что кожа ее куртки и штанов была выделана куда как искуснее и не имела карманов с ножами, а украшалась витиеватыми еле различимыми вышивками. Чародейка предпочла не одевать дорогих, но неудобных в дороге платьев. Тем более, что она, унаследовав и приумножив красоту матери, неотразимо выглядела почти в любом наряде. Мили знала это и наслаждалась бросаемыми в ее сторону взглядами. Ее вовсе не отталкивала сквозившая в них похоть и желание. Скорее наоборот — заводила, позволяла чувствовать себя на вершине мира.
— Ты думала, нас уже тут мертвяки ждут да слюни пускают? — рассмеялся Берган.
— А я надеюсь, что они нас вообще не ждут, — резонно парировала Мили, — в таком лесу ничего страшнее пауков быть не может. Или ты расстроен отсутствием холодных недвижимых дев с бледной кожей? — она подмигнула бородатому воину и тоже засмеялась. Ее смех звучал подобно нежному звону колокольчика.
— Ладно, скоро сами все увидим, — оборвал веселье Маркус. — Тут с самого начала лес негустой, так что вполне можно проехать, да и тропы есть — звериные или охотников местных — бес его знает. Всем быть настороже, мало ли что… И еще, смотрите по сторонам, не стоит забывать о тех, кто прошел тут два дня назад. Только в засаду нам не хватало попасть.
— Мы же охотники, а не дичь, — ловко жонглируя одним из ножей, сказал Бриг.
Перебрасываясь редкими фразами, всадники вступили под сень вполне гостеприимного, сверкающего каплями росы леса. Двигаться старались с максимально возможной скоростью, следуя цепочкой, главой которой стал Маркус, а вот замыкал ее ни разу не произнесший за все утро ни единого слова Вивьен. Был он среднего роста, худощав и жилист, с аккуратными тоненькими усиками и множеством длинных косичек. В правой руке алхимик держал намотанную на кулак цепь с шипастым оголовьем. К седлу был приторочен лук с колчаном, полным стрел с иззубренными наконечниками, а так же пара сумок, из которых то и дело слышался звук ударяющихся друг о друга каких-то стеклянных сосудов.
Вивьен успел присоединиться к группе в самый последний момент, когда уже никто не ожидал его появления. В отличие от своих товарищей, он давно уже отринул земные блага и жил в полном одиночестве, где постигал тайны минералов и растений. Изучал внутренний мир сокрытой в них силы. Что заставило его поверить Бригу — не знал никто. Неразговорчивый, погруженный в собственные мысли, алхимик будто держался на расстоянии. Но при этом замечал все, что творилось вокруг. Отшельничество нисколько не притупило былых боевых навыков.
Пока что путешествие больше походило на легкую увеселительную прогулку. Двигаться было легко и приятно. Солнце, начавшее уже ощутимо припекать, еще не доставляло неудобств. А роса, падающая с растущих по пути деревьев, становилась своеобразным душем — непременным атрибутом утреннего моциона некоторых изнеженных господ.
В отличие от мужчин, стойко принимающих вынужденное омовение, Мили откровенно наслаждалась всем происходящим. Она с удовольствием подставляла лицо теплым каплям и звонко смеялась, когда новая порция сверкающей влаги обрушивалась на нее.
— Девочка, ты своими писками всю нежить соберешь к нам, — пробасил Берган, но в голосе его не было ни страха, ни укора — скорее желание поддеть впавшую в детство чародейку.
— А я не боюсь, — ответила Мили, улыбаясь. — Я знаю, что вокруг меня собрались величайшие воины, и они уж конечно спасут несчастную девушку от кровожадных зомби с гулями в придачу.
— Главное, — философски заметил Бриг, — чтобы эти величайшие воины не наложили в штаны, когда почувствуют близость неупокоенных.
Послышались смешки.
— Фи, как грубо, — деланно наморщила носик Мили. — Где твои манеры, Бриг? Не ты ли кичился исключительным воспитанием и умением держать себя в высшем обществе?
— Ну, извини старого солдата, — все тем же философским тоном продолжал убийца. — Со своей стороны обязуюсь заранее предупредить тебя, о нежнейшая, если вдруг соберусь обделаться.