— Он тебя задел? — Спросила Лилиан.
Медбрат поднял руку. Она кровоточила.
— Нож или когти? — Уточнила доктор Лилиан.
Лицо медбрата исказилось презрением.
— Он недостаточно силен, чтобы выпустить когти.
— А ему можно ранить медперсонал? — Спросила я.
— Нет. — Ответила она.
Медбрат, которого порезали, сказал:
— Да.
Я уставилась на Лилиан.
— У меня правило: если ты причиняешь вред моему персоналу, мы с тобой не работаем.
Раненый медбрат возразил:
— Правило здесь такое, что если ты не можешь себя защитить, то ты заслуживаешь того, чтобы тебя ранили.
Лилиан коснулась моей ноги.
— Все еще чувствуешь?
— Только давление. — Ответила я и поинтересовалась. — Как вы справляетесь, если тут все время кто-то дерется?
— Я начну тебя зашивать.
— Только предупреди, когда начнешь — я не хочу дернуться и испортить шов. — Сказала я. Я постаралась сконцентрироваться на занавеске, из-за которой упал медбрат, а потом посмотрела на его руку.
— Почему рана не затягивается?
— Серебро. — Ответил он, и, казалось, его совершенно не оскорбил мой вопрос. Я бы взбесилась.
— Почему он тебя порезал? — Спросила я.
— Анита, я начинаю. — Предупредила Лилиан.
— Давайте, док. — Ответила я.
Я почувствовала давление иглы, а потом неприятное ощущение, когда она начала проникать сквозь кожу. Это чувство не было острым, так что боли я не словила, и была благодарна за это, но от того, как игла проникает сквозь кожу, мой желудок слегка кувыркнулся. Я покрепче вцепилась в ладонь Пьеретты и мне стало чуть-чуть полегче.
— Почему он тебя порезал? — Снова спросила я.
— Диего. — Сказала Клодия, стоя над нами. Очевидно, она собиралась не допустить, чтобы еще кто-нибудь из персонала свалился на Пьеретту.
Я повторила:
— Диего, почему он тебя порезал?
— Он мудак.
— Помимо этого. — Сказала я и улыбнулась, а потом Лилиан начала затягивать стежки на моем бедре. Мой желудок сделал еще одно сальто.
— Этот малыш не смог выдержать пару стежков. Сказал, что я нарочно причиняю ему боль.
Вмешалась Клодия:
— Обезбол на нас не работает.
— Меня зашивали без обезбола, это реально больно. — Я постаралась сконцентрироваться на том, что тогда мне было хреновее, чем сейчас. Оно и правда было.
— Ты причинил ему боль умышленно? — Спросила Пьеретта.
— Пока нет. — Ответил Диего.
Лилиан натягивала стежки, и это заставило меня напрячься от ощущения тугой нитки под кожей. Желудок дернулся и попытался одновременно кувыркнуться. Я посильнее сжала ладонь Пьеретты.
Диего вынул нож из-под халата и скрылся за занавесками. Ткань колыхнулась достаточно, чтобы он проскользнул внутрь, и произнес:
— Давай попробуем еще раз, Педро.
— Педро мудак. — Сказала Клодия.
— Он задира. — Добавила Лилиан, заканчивая стягивать вместе края моей кожи. Желудок сделал еще одно сальто, и я посильнее вцепилась в ладонь Пьеретты. Она наклонилась ко мне и шепнула:
— Ты сломаешь мне кости, моя… Анита.
Я разжала ладонь и попыталась отпустить ее руку, но она удержала ее.
— Все хорошо, Анита, ты привыкнешь к своей новой силе.
— Я мужику руку оторвала. Как мне к этому привыкнуть?
— Время. — Сказала Клодия. Она опустилась на колено, чтобы мне не пришлось поднимать голову ей навстречу. Ее лицо было переполнено сочувствием и чем-то еще — возможно, разделенной горечью, как если бы мои нынешние страдания пробудили каких-то призраков из ее прошлого. Она тоже случайно разорвала кого-то на части? Мне хотелось спросить ее об этом, но, глядя в ее карие глаза, видя в них эту боль, я усомнилась. Делиться плохими воспоминаниями не всегда хорошо. Иногда это только ухудшает ситуацию для всех, а не улучшает ее.
— Все, готово. — Сказала Лилиан. Ее голос заставил меня посмотреть в ее улыбающееся старческое лицо. Я видела спокойствие в ее глазах и завидовала ей. Смогу ли я когда-нибудь почувствовать себя настолько спокойной?
— Спасибо, док. — Поблагодарила ее я. — У кого-нибудь есть ненужная футболка? Мне бы не хотелось всю ночь разгуливать в крови.
— Могут быть халаты.
— Я бы предпочла футболку, но если ничего другого нет, то подойдет и то, на чем меньше крови.
— Схожу посмотрю, что смогу для тебя найти. — Она ушла вместе с медбратом и его лотком с инструментами, как будто единственная работа этого парня была следовать за ней повсюду и оставаться полезным. Может, это и правда была его работа, а может, он просто действительно уважал ее.