-- Да, давно я тебя не видел, -- вздохнул Яромир. -- Кстати, познакомься. Это моя помощница. Ее зовут э-э-э... ее раса не признает имен... Только нумерацию.
-- Точнее, им их не дают... Нарн тайно финансировал этот проект. Это мои ребята достали им пункцию тканей риаданского эльфа... Интересно, на что тебе удалось ее у них выменять?
-- На тайны черного колдовства.
-- Не издевайся. Если державная тайна, то так и скажи. Правда, я же тебе рассказал о причастности Нарна к этому проекту.
-- Да я и так знаю, что Нарн -- единственный тайный союзник Крыма, -ухмыльнулся СБ-шник. -- А по поводу обмена -- не хочешь -- не верь.
-- Он в самом деле обучил там кого-то мертвецов оживлять, -- вмешалась леди.
На лице Г'Ханна выразилось недоумение. Однако Загорскому оно показалось несколько наигранным...
Стемнело. У костра остались лишь Яромир и Г'Ханн. Они перебрали уже все общие воспоминания своей молодости и теперь молча глядели на пламя.
-- Пойду поохочусь до утра, -- нарнец встал из-за костра и как-то странно потянулся.
-- То есть? -- непонимающе взглянул СБ-шник.
-- Я тебе не рассказывал... На Риане я подцепил оборотничество. Теперь каждую ночь тянет побегать в волчьей шкуре. В городе -- сдерживаюсь, а на природе -- грех себе отказать.
Не став продолжать разговор, нарнец удалился в дубовую чащу. Загорский долго глядел ему вслед и через некоторое время вдалеке послышалась одинокая волчья песня.
-- Ты не спишь? -- прервала былые воспоминания внезапно подошедшая Диагностка.
-- Не сплю. Вспоминаю.
-- Что вспоминаешь?
-- Детство, учебу, службу... Много чего вспоминаю. Тебе какое дело?
-- Тогда, у зеркала... Ты не сердишься?
-- А к тебе в душу кто-то когда-нибудь без спроса заглядывал? Я понимаю, что ты не специально, но все равно такое ощущение, что во мне порылись.
-- Прости пожалуйста.
-- Так что, "тогда, у зеркала"?
-- Просто интересно. С тобой столько всякого случалось... Я ведь чувствую, с чем ты имел контакт. Но не более того... У тебя, наверное было много приключений.
-- Бывало. Много чего бывало -- работа такая.
-- Расскажи, -- осторожно попросила любопытная дама и тихо добавила: -Пожалуйста.
В другое время Загорский послал бы ее к чертям, а то и подальше. Но сейчас, под действием выпитого, его самого потянуло вспоминать.
-- В детстве у меня был скверный характер. Товарищей у меня почти не было -- я ко всем задирался... Отец пытался исправить меня. Он меня не наказывал. Он рассказывал о звездах, о дальних мирах. О чужих народах и их обычаях. Иногда он читал мне исторические романы или пересказывал их. Меня это не перевоспитывало, но я был заворожен этим... Он часто рассказывал мне о первых контактах землян с другими цивилизациями. О том, как они заключали мир, помогали друг другу. Наверное, он считал, что это сделает мое поведение более мирным... Более мирным я не стал, однако эти рассказы оставили глубокий след в моем мальчишеском сознании... Я мечтал быть разведчиком дальних миров, вступать в контакты с еще неизвестными цивилизациями, преодолевать всякие препятствия и опасности.
Загорский достал из кармана пачку "Примы" и, закурив, продолжил рассказ:
-- Когда я вырос, я поступил в Херсонский Военный Колледж на кафедру астроразведки. В колледже от моего присутствия началось "веселье", однако меня не выгнали и я доучился до победного, к тому же с отличием... Как раз тогда был набор в погранвойска, и декан сосватал меня комиссару, прибывшему нас агитировать, как лучшего ученика -- право не знаю, что ему такого сделало военное ведомство!.. Меня сразу же назначили на пост командования эсминцем "Взирающий" и отправили на Оронский Барьер... Наш участок простирался от Орона и до самой Новой Кассиопеи. Места дикие. Одна альфалонская, и пара земных и нарнских колоний. Всего-то. Скукотища. Экипаж -- одни разгильдяи. А тут еще мичман познакомился с одной девчонкой из колонии и стал ее на корабль притаскивать. Сначала тайно, а когда увидел, что мне пофиг -- явно. А потом и ее младшего брата... Тот в свою очередь -своих дружков. Экипаж с ними спился, точнее спелся, но и первое тоже имело место. Причем -- каждый вечер. И вот, один раз Райст -- местный заводила, предложил мне втихую от начальства устроить на корабле забегаловку и казино. Он бы его сам устроил, да законы колонии против таких мероприятий. А территория корабля колонии не принадлежит и ее законам не подвластна. А мне-то что? Начальство далеко, скукотища. А так -- вроде какое-то разнообразие, да к тому же прибыльно... Корабль наш был старый, оборудование -- чуть ли не чудо техники каменного века. Я выбил из ведомства деньги на ремонт и переоборудование. Затем, через местных альфалонов, на эти финансы достал все для благоустройства... Правда, это были не навигационные компьютеры, а ресторанные комбайны и игровые автоматы, но с первой же прибыли я приобрел то, что и полагалось. Заведение вышло на редкость удачным. Клиентов привлекало скорее всего то, что это был самый настоящий действующий боевой эсминец. Мои ребята тут же устроили обширную шпионскую сеть. Выявили нескольких чужаков, которые совали свои любопытные носы дальше, чем стойка бара... Через полтора года службы меня из лейтенантов произвели в капитаны. Все было чудесно, но как-то один из инспекторов просадил в казино кучу денег и настучал... Меня сместили... Перевели в отдел разведки активных миров. Дыра дырой, да все время гляди, чтоб твою задницу где вулкан не поджарил, где тахорг не цапнул, где дикари копьями не продырявили... Четыре года службы. Дослужился до полковника -- отозвали. В Управление. Тогда-то я и стал пробивать свою идею о создании отдела по контактам с высокоразвитыми цивилизациями. Поначалу было глухо. Затем этим заинтересовался фельдмаршал Иванов, царствие ему небесное, -- Загорский скромно умолчал о том, что сам же его туда и отправил. -- Под его шефством и организовали Четырнадцатый отдел. А далее -- Мембария, Риан, Дюна... потом и Риадан. Вот такие вот делишки, -- подытожил свой рассказ Яромир.
Наступило молчание. Где-то рядом цвиркало какое-то ночное насекомое.
-- Интересная у тебя жизнь сложилась, -- большие темные глаза разглядывали лицо рассказчика, освещенное лишь отблесками догорающего костра.
-- Да, жизнь как жизнь. Ничего в ней особенного... Хотя, может, это только мне так кажется, потому что это моя жизнь.