Он тяжело дышит куда-то Фредди в ухо, цепляется за него и не может двинуться с места еще пару секунд, нахлынувшее удовольствие парализует его, и он как сквозь вату слышит голос Фредди. Тот снова толкается, почти подкидывает Роджера над собой, выводя из сладкого ступора. Роджер ахает и сам толкается вперед — напористо и до конца, вырывая из Фреда хриплые стоны.
Роджер самозабвенно трахает его, прислушиваясь к стонам и меняя амплитуду движений и угол проникновения так, чтобы Фредди больше нравилось. Он плывет на волнах страсти, действуя уже чисто интуитивно, и думать о чем-то совершенно нет сил. Мир вокруг сужается, они словно оказываются в вакууме. Роджер знает, что это верный предвестник оргазма, и лишь надеется, что не кончит слишком рано как неопытная школьница. Он бы хотел первым довести до пика именно Фредди, но Роджер не гуру секса и не может контролировать эти процессы, особенно если его член так туго обхватывает этот невероятный зад. Так что, когда он кончает, сладко изливаясь глубоко во Фредди, первая его мысль после того, как он приходит в себя: он всё испортил.
Фредди под ним потный и тяжело дышит, Роджер не может вот так с лёту сказать, кончил тот или нет, но предполагает, что нет.
— Прости… — вырывается у него.
В этот же миг его сталкивают, и Фред резко переворачивается на спину.
— Мне не нравится это твое «прости», — заявляет он хрипло.
Его член по прежнему стоит колом, подтверждая опасения Роджера, и тому стыдно за себя вдвойне. Он чувствует, что не может оставить Фредди в таком положении, и на ум приходит только одно, что он мог бы сделать, но Фред отталкивает его руку от своего члена и направляет ее ниже, разводя ноги в стороны.
— Вот так, — просит он.
Это чертовски смущающе для Роджера — делать такое под пристальным взглядом, но в то же время в сто раз круче, потому что теперь он может видеть выражение лица Фредди, когда сгибает пальцы внутри и, кажется, попадает по нужной точке. Роджер, конечно, слышал о простате, но на себе никогда не испытывал, так что сейчас он может только удивляться, насколько это место, оказывается, чувствительное. Фредди выгибается, пока Роджер трахает его пальцами, и Тейлора снова охватывает жар, потому что никто не сможет остаться равнодушным при виде стонущего Фреда с разметавшимися по подушке волосами.
Фредди такой открытый в этот момент, каждый раз, когда стонет или откидывает голову назад, обнажая шею с венками, — всё это для Роджера словно молитва о помощи. Он будто без слов просит сделать еще лучше чем есть, и Роджер каждым своим биением сердца откликается на эту молитву. Он наклоняется и неумело берет член Фредди в рот.
По языку расползается соленый терпкий привкус, и Роджеру это удивительно приятно, ведь он принадлежит Фредди, а его, похоже, возбуждает всё, что связано с ним. Он ни фига не понимает в этом деле и никогда не делал минет, так что подозревает, что получается у него отвратительно. Он кашляет каждый раз, едва головка оказывается слишком глубоко в горле, постоянно забывает про зубы, и всё это, вообще-то, чертовски тяжело, но он старается совершенно искренне.
Пальцы Фредди лохматят ему волосы, но он не пытается прекратить этот чудовищный минет, лишь тихо охает и шипит — Роджер подозревает, что от боли, когда в очередной раз проезжается зубами по чувствительной коже, — и кончает совершенно неожиданно для Тейлора. Часть спермы попадает ему в рот, а часть — на лицо. Роджер сглатывает и смотрит на Фредди, пытаясь по его виду определить, насколько все плохо.
— Иди сюда, милый, — просит Фред устало и тянет его на себя. Он приятно удивлен инициативой Роджера и тем, что тот вообще не испугался их первого раза и не сбежал в самый ответственный момент. Смелость Роджера очаровывает, и Фредди кажется, что сегодня он узнал его по новой и влюбился еще раз.
Роджер вытягивается рядом и льнет ближе, блаженно замирая, когда Фред начинает выцеловывать его губы, вылизывая рот и подбородок от собственной спермы. Фредди подчищает за собой как чистоплотный кошара, и Роджеру так приятно, что он не хочет даже шевелиться.
— Это было великолепно, Лиззи, — говорит наконец Фредди, слегка отстраняясь и давая их потным телам остыть.
Роджер, конечно, сомневается в этом, но не говорит: Фредди хочет сделать ему приятное, так почему он должен противиться? Он легко улыбается, смотрит ему в глаза и глотает «я люблю тебя», готовое сорваться с языка. О своих чувствах хочется кричать на весь мир, чтобы Фредди слышал это отчетливо и громко, но не время. Сердце ёкает, потому что Фред смотрит на него в ответ уже знакомым и совершенно нечитаемым взглядом, и Роджер снова начинает подсчитывать, как давно тот начал ревновать его к случайным знакомым, но, конечно же, это не то, о чем он должен думать прямо сейчас.
— Спасибо, Мелина, ты была незабываема, — отвечает Роджер в том же стиле.
— А ты хотел бы меня забыть? — спрашивает Фредди, в шутку, конечно, но Роджер чувствует, что там есть и доля правды.
— Ни за что! — отвечает он и тыкает Фредди кулаком в плечо. — Как ты мог такое подумать!
— Значит, я могу совершенно официально назвать тебя своим парнем? — спрашивает Фред. Ему, как ни странно, всё еще нужны какие-то гарантии и доказательства того, что это всё правда и что Роджер в его постели не растает как сон с первыми утренними лучами солнца. Он хочет, чтобы Роджер принадлежал ему по-настоящему.
— Еще бы! Мы встречаемся, Фред! — Роджер рад слышать, что Фредди хочет назвать его своим парнем, и вдруг ощущает себя невероятно счастливым и готовым свернуть горы.
У Фредди было столько партнеров в прошлом, что Роджер уверен — ему будет очень сложно всех их переплюнуть, но одно он знает точно: никто из них не любил так, как любит он, все они хотели от него только секса, а он будет дарить ему любовь. Роджер сделает всё, чтобы Фредди полюбил его так же сильно, как он сам любит его.
А Фредди смотрит на Роджера и просто боится спугнуть свое счастье. Он не скажет ему о своей больной зависимости ни за что на свете — это может ужаснуть кого угодно. Фред прекрасно понимает, как это будет выглядеть со стороны, ведь какой-то отрезок своей жизни он думал, что его любовь чем-то напоминает смертельную болезнь, он был уверен, что с ним что-то не так, пока просто не смирился и не принял свои неумирающие чувства как данность. Его безответная любовь приносила ему столько горя и боли, что любой нормальный человек давно бы перегорел, но не Фредди. Он, видимо, ненормальный, но не хочет, чтобы Роджер подумал о нем так. Он не смог убежать от себя тогда, не сможет и сейчас, в отличие от Роджера, который волен идти куда захочется, и если это произойдет, Фред уверен, что на сей раз он не выживет.
Комментарий к I Was Born to Love You С праздником всех! Любите и будьте любимы! :)
====== You’re My Best Friend ======
Время давно за полдень, солнце настойчиво пробивается сквозь самодельные шторы и ленивыми бликами ползёт вдоль стройного тела Роджера, заканчивая свой путь на лице и заставляя его смешно морщить свой маленький нос. Фредди весь словно один большой комок нежности, он уверен, ни в одном языке мира нет таких слов, чтобы описать, насколько прекрасен Роджер в этот момент. Фредди счастлив, он тает как снег по весне от расслабленной, довольной улыбки на любимом лице и тянется ближе, чтобы оставить на зацелованных красных губах ещё один поцелуй, он не собирается делить Роджера ни с кем, даже с лучами солнца.
Роджер улыбается в поцелуй и едва ли не мурлычет, когда пальцы Фредди вплетаются в его безбожно лохматые волосы.
— Я бы мог целовать тебя вечно, — говорит Фред, с трудом отрываясь от чужих губ.
Даже после всего, что произошло, Роджер всё ещё мило смущается, и на его щеках проступает отчётливый румянец.
— Тогда здорово, что теперь у нас есть такая возможность, — хриплым и до дрожи сексуальным голосом отвечает он, длинными пальцами ласково и почти невесомо оглаживая спину Фредди, от лопаток до самой поясницы.
У Фредди от этого простого действия поджимаются пальцы на ногах, и возбуждение тёплой волной опускается к низу живота. Конечно же, он хочет Роджера всегда, это нормально, он ждал его всю жизнь, чтобы одного раза было достаточно, и, судя по тому, как Роджер в блаженстве прикрывает глаза и жмётся ближе, потираясь своим полувставшим членом о его бедро, он вовсе не против. У Фредди от этого сносит крышу куда круче, чем от героина в своё время. Роджер хочет его, и это, чёрт возьми, не сон и не очередная больная фантазия.