— Не пугайся так, Фредди, всё будет скромно, без лишнего пафоса, — успокаивает его Джон.
— Он всегда так говорит, а потом наши пьяные морды красуются на всех разворотах газет, — фыркает Боуи.
— А ты веди себя прилично — и всё будет хорошо, — отвечает Леннон.
У Фредди мысли в голове начинают крутиться с лихорадочной скоростью, метаясь от выбора одежды и подарка до самого факта того, что Пол и Джон заключают брак. Фредди счастлив за них, это действительно трогательно и романтично. Он никогда не признавался в этом себе, но он тоже мечтал о свадьбе, хоть и знал, что с Роджером этого у него не будет никогда. Не только по причине того, что в их мире это было невозможно, но в большей степени потому, что он знал: с Роджером у него нет никаких шансов. Теперь же этот мир открывает столько перспектив, здесь всё по-другому, и если бы Роджер только захотел, они смогли бы открыто держать друг друга за руки прямо на улице, а Фредди мог бы на весь мир объявить о том, что его сердце занято, и занято не кем-то там, а Роджером, мать его, Тейлором! Мысли об этом заставляют то самое занятое сердце биться в груди с бешеной скоростью. Хотел бы он свадьбы с Роджером? Да, определённо да! Но Фредди отчего-то уверен, что Роджер никогда не согласится на это. Впрочем, он и так получил слишком много, чтобы требовать что-то ещё.
— Нам, к сожалению, нужно бежать, так что увидимся через две недели, — говорит Джон, после чего они с Полом прощаются и отключаются от видеочата.
Боуи с голограммы задумчиво хмыкает на всю гостиную, и лицо его становится серьезным.
— Я чего звонил… Там прямой эфир был пару часов назад, но вы были недоступны. Не знаю, чем вы там занимались, но включите «Exposing live». Фредди, мне кажется, это касается тебя непосредственно. А теперь мне пора делать ноги, Никола скоро приедет!
Боуи отключается, скинув ссылку на прошедший эфир, и в гостиной наступает тишина, которая лучше всяких слов говорит, как на самом деле шокированы ребята внезапным наплывом информации. В их размеренные будни внезапно врывается столько всего нового, что переварить это довольно сложно.
Фредди автоматически нажимает на ссылку, плавающую у него под носом, и голоэкран загорается снова. Он никогда не слышал об этой передаче, и ребята, скорее всего, тоже, ни у кого из них нет особого времени смотреть всякие второсортные каналы, тем не менее Боуи, очевидно, что-то там заинтересовало, потому что вид у него был довольно серьёзный.
Канал загружается в мгновение ока, и по сути ничего особенного там нет. Обычная студия и милая ведущая с акульей улыбкой. Но то, что она говорит далее, заставляет всех сидящих в гостиной замереть от удивления:
— Итак, с вами снова я, Аманда Топ, и сегодня у нас очередная сенсация и очередное разоблачение! Уверяю вас, сегодня никто не устоит на ногах! Встречайте, наш герой сегодняшнего дня — Джим Хаттон!
Аманда отступает в сторону, и камера берет крупным планом лицо сидящего в кресле мужчины. У Фредди тяжело бухает сердце в груди, и он не может поверить собственным глазам. Джим, молодой и цветущий, смотрит на него с экрана, словно это не он умирал от СПИДа вместе с Фредди, словно это не он уверял, что хочет быть с Фредди до самого конца, несмотря ни на что. Это вовсе не тот мужчина, который уважал и принимал его таким, какой он есть. У Фреда тоненько пищит в ушах от внезапного понимания, что Джима Хаттона, которого, как он думал, знал, не существует в природе, и все, что было между ними, всё, что было так важно для Фредди, на самом деле ложь. Вся прошлая жизнь Фредди до самого ее жалкого заката — один сплошной фарс, а всё потому, что Джим Хаттон один из них.
1990
Роджер вовсе не тщеславный, он никогда не ловил звёздную болезнь, разве что совсем немного в семидесятых, когда слава свалилась им на голову так резко, что, наверное, никто бы не устоял. Никто из них не знал полумер, они хотели всего и сразу. Роджер считал, что они имели права требовать больше, ведь других таких нет, но что самое главное — у них есть самая яркая звезда, Роджер знает: Фредди горит ярче других, и никто не сможет даже вполовину сиять как он. Поэтому Роджер любит получать награды — это признание, дань их творчеству, и осознание: всё делается не зря. Роджер правда обожает награды, вот только теперь ему уже всё равно.
— Нужно ему позвонить, — разрывая тягучую тишину, говорит Джон.
Люди постепенно начинают расходиться, даже журналисты теряют к ним всякий интерес: Фредди Меркьюри не приехал, а значит, они не получат фотографий, которые можно напечатать на развороте и долго обсуждать, чем болен вокалист и как скоро он умрёт. Роджер ненавидит прессу, эти люди вызывают в нём физическое отторжение, и если бы он мог, уже давно застрелил бы каждого. Они ничего не знают о Фредди, лишь без конца поливают его грязью.
— Не стоит, мы зайдём к нему завтра, — тяжело вздыхает Брайан, а глаза его полны жалости и тоски.
Роджер чувствует, как в воздухе зависают невысказанные слова: он не придет, потому что болен, потому что с трудом держится на ногах, потому что никто не в силах ему помочь.
Роджер не знает, кого жалеют ребята — его или себя, но каждая фраза о Фредди теперь будто продумана заранее, словно они боятся сказать что-то не то, словно Роджеру может быть ещё хуже, чем уже есть.
— Нужно идти, — напоминает Бри.
Им и правда пора: вручение премии, а после вечеринка в их честь, вот только праздновать двадцатилетие группы без Фредди Роджер совсем не хочет, какая они, к чёрту, группа, если Фредди рядом нет. Роджер не знает, что думают Дики и Бри на этот счёт, но он уверен, если не станет Фредди — Queen умрёт.
— Идите, я подожду, — хрипло отзывается он и вглядывается вдаль, словно может отыскать там Фредди.
Дики неловко опускает взгляд в пол, а Брайан, наоборот, рассматривает ночное звёздное небо — конечно же, они никуда не уйдут. Брайан почти уверен, что Фредди не сможет приехать, но если Роджер хочет ждать, они будут ждать вместе с ним, столько, сколько потребуется.
Роджер звонил Фредди утром, но трубку снял Джим, он сказал, что Фредди плохо себя чувствует, но уже пару секунд спустя Фредди вырвал телефон и заверил, что всё хорошо. Роджер знает, что Фредди ему врёт, он единственный, кому не говорят правды, но Роджер не слепой. Тем не менее он продолжает ждать, он простоит тут всю ночь, потому что награды, вечеринки и всё остальное просто не имеет значения, лучше Роджер встретит эту дату у Фреда под дверью, чем позволит себе веселиться без него.
Они уже теряют всякую надежду, когда из-за угла вдруг выворачивает шикарный кремовый роллс-ройс, и Роджер чувствует, как в груди распускается тугой узел и сердце замирает в предвкушении. Он знает, кто это, он не может не знать. Фредди очень ценит красоту, он любит дорогие вещи и дорогие машины, он всегда стремится, чтобы всё выглядело безупречно, болезнь не смогла его сломить, и Фредди раз за разом доказывает, что сильнее любых ударов судьбы.
Фред выходит из машины и словно светится. На нём идеально выглаженный шикарный костюм под цвет машины, а на губах играет лёгкая, беззаботная улыбка, никто не знает, чего ему стоит этот выход, но Роджера переполняет щемящая нежность и восторг: Фредди держится как английская королева, гордо шествуя мимо редких журналистов, которые были более терпеливы и дождались своей сенсации. Фредди тяжело идти, но он улыбается, Фредди тяжело дышать, но он приехал, он не пожелал оставаться дома, потому что знает, как важно им быть в этот день всем вместе. Таких людей как Фредди больше нет.
— Чего такие кислые лица, дорогуши? — говорит он, как только подходит ближе.
Брайан улыбается, а в уголках его глаз блестят невыплаканные слёзы, когда он обнимает Фредди, будучи не в силах сдержать эмоции.
— Обычно ты более красноречив по поводу моих опозданий, — смеётся Фредди, отплевываясь от курчавых волос.
Роджер видит, что Фредди немного потряхивает, хотя на улице далеко не так холодно.
— Рад, что ты приехал, — улыбается Дики, и тоже приобнимает его за плечи.
Фредди улыбается и поправляет Джону воротник, у него такие худые руки, всё с теми же длинными пальцами, которые Роджеру вдруг хочется согреть своим дыханием. Только сейчас он замечает, что стоит молча как последний идиот, пока Фредди не сводит с него пристального взгляда своих бездонных чёрных глаз. Роджер резко подаётся вперёд и крепко прижимает хрупкое, тонкое тело к себе, утыкаясь лицом в чужую шею, чтобы не дать журналистам нащёлкать его плачущую физиономию.