Роджер боится передумать, когда давится таблетками и яростно запивает их виски прямо из горла. Внутри все сжимается от ужаса и неверия, что он делает это, а ноги подгибаются, и он просто оседает на пол там, где стоял. Во рту отвратительный горький привкус, и он пьет и пьет, не останавливаясь, пока бутылка не пустеет. Роджер никогда не интересовался способами самоубийства, и он вообще-то нихрена не знает, насколько мучительным будет это дерьмо, но, похоже, таблетки или алкоголь начинают действовать — и ему становится все равно. Он закидывает в рот капсулу, которую дала ему Мэри, и просто ложится на пол, закрывая глаза. Он чертовски устал, и этот заход за таблетками вытянул из него последние силы.
Роджер не ждёт, что по ту сторону он действительно увидит Фредди, они ведь всего лишь горстка космической пыли, и Роджер даже не надеется, что где-то там, среди звёзд, Фредди ждёт его, он просто хочет, чтобы боль прекратилась. Совсем скоро от него останется только тлен да фотографии на память, в это сложно поверить, ведь жизнь такая прилипчивая штука. Роджер вспоминает тот замечательный сон, приснившийся ему сегодня, и улыбается вымученной улыбкой, по щекам снова текут слезы, ведь совсем скоро он лишится и этого — видеть Фредди во сне. Совсем скоро он совершенно безвозвратно потеряет себя, а вместе с собой и его.
— Забирайте его, — вдруг слышит он голос Мэри, далекий и глухой, словно Роджера поместили в яму.
Слезящиеся глаза ничего толком не могут разглядеть, лишь размытый белокурый силуэт мелькает в поле зрения на секунду, а потом его поднимают и кладут на что-то мягкое, невесомое. Голова поворачивается на бок, пока его перекладывают, и он видит тени каких-то людей вокруг, они суетятся, и их тихие голоса отдаются в его черепной коробке эхом.
«Сука», — хочет сказать Роджер, но голос не слушается его, впрочем, как руки и ноги. Отрава действует очень быстро и качественно — Роджера парализует.
— Где дубликат? Бросайте и уходим, пока он не приехал!
Сознание очень быстро ускользает, и Роджер уже не понимает, где явь, а где — его галлюцинации, когда видит, как двое в белом кидают на то место, где он только что лежал, чье-то тело. Оно с глухим стуком падает на пол, и Роджеру кажется, что тот чувак до странности похож на него самого. Он пытается вглядеться сквозь слезы в происходящее, но его голову поворачивают и кладут прямо, а потом фиксируют чем-то. Запоздалая паника охватывает его, когда потолок над ним разверзается черным туннелем. Туда словно затягивает, и Роджер ничего не может с этим поделать. Последнее, о чем он думает, прежде чем потерять сознание, что, возможно, именно так и выглядит смерть.
Две минуты спустя
Брайан останавливается у знакомой двери и долго топчется на пороге, не решаясь войти. Ему чертовски стыдно за себя, но семейные дела настолько вымотали его, что он только ближе к обеду вспоминает, что сегодня двадцать четвёртое ноября — день смерти Фредди.
Он звонит Роджеру несколько раз, но тот не берёт трубку, впрочем, Брайан почти уверен, что Тейлор либо ещё не протрезвел после вчерашнего, либо уже снова напился, но на сердце болезненно тянет, и он едет к Роджеру сразу же, как только появляется возможность.
Вокруг совсем тихо и темно, время уже десять вечера и Брайан рад, что у него есть ключ от дома. Он входит в большой, холодный холл и морщится от стойкого запаха сигарет и алкогольного дурмана, витающего в спертом воздухе. Этот метафорический холод словно пронизывает его до костей, дом выглядит так, будто хозяин тут вовсе не живёт, лишь мусор и несколько старых фоток из семидесятых дают ощущения принадлежности этого жилища хоть кому-то.
В любимой комнате Роджера ничего непривычного, все та же куча пустых бутылок и грязь повсюду, и сам хозяин во главе этого хаоса, развалившийся прямо на полу и раскинувший руки.
Всё вполне как должно быть, кроме одного: несмотря на то, что в комнате полумрак, Бри тут же замечает белый пузырек, валяющийся рядом с пустой бутылкой, и в этот самый момент Брайана пробирает страхом до самых костей. Он пытается глотать спёртый воздух, пытается унять дрожь, но всё без толку, он вдруг понимает, что уже видел эту картинку не один раз в своих кошмарных снах, он знал, с самого начала знал, что именно так всё и закончится.
Дрожащими руками он хватает чужую совсем холодную ладонь и пытается нащупать пульс. Мысль о том, что он виноват, не покидает его ни на секунду, ведь это он подложил Роджеру эти таблетки и он должен был догадаться, что это опасно, но не догадался… или не хотел догадываться?
— Ну же, Роджер! Какого хрена? Как ты мог?! — рычит он, падает на колени и пытается растрясти мужчину. Но тот не реагирует, его тело совершенно холодное и безжизненное, словно тряпичная кукла.
Он хватает Роджера за запястье и пытается нащупать пульс, и ему кажется, что он чувствует движение под кожей, но у него самого сердце бьется так, что он не уверен, чей это пульс — его или Роджера. Он знает, что каждая секунда промедления смерти подобна, возможно, Роджер еще не умер, может быть, он в коме или типа того — Бри плохо разбирается в этом — поэтому он дрожащими руками вытаскивает из кармана телефон.
Время словно замирает в один момент, а после Брайан весь как будто превращается в один сплошной комок натянутых до предела нервов, ему кажется, что он слышит, как где-то в доме тикают часы, отсчитывая такие драгоценные секунды жизни его лучшего друга, но отчего-то Брайан не может пошевелиться.
На самом деле Роджер умер уже давно, двадцать четвертого ноября 1991 года, и все эти годы Брайан заставлял его изо дня в день тянуть болезненное существование. Он уверял себя, что это ради Роджера, но сейчас прекрасно понимает, что просто боялся остаться один. Он просто чертов эгоист. Роджер больше не смеялся с того дня, он был молчалив и словно равнодушен ко всему. Брайан помнит, как каждый раз, укладывая пьяного друга в кровать, он слышал обречённое «пожалуйста», и только сейчас он в полной мере осознает, о чём в действительности Роджер просил.
Он ничего не делает, потому что это «пожалуйста» — словно контрольный в голову.
Он сжимает в руках телефон так, что тот трещит, и поднимается с пола, чувствуя, как дрожат ноги, а по щеке скатывается одна-единственная скупая слеза.
— Надеюсь, ты встретишь там его и он задаст тебе хорошую трёпку, — хрипло бросает Мэй и широкими шагами покидает чужой дом — практически убегает.
Брайан словно в тумане, и лишь отъезжая от дома Роджера несколько миль, он понимает, что натворил. Он сворачивает на обочину и ревет словно подросток, пока небо на горизонте не начинает светлеть.
Он еще не знает, что патологоанатом запишет причиной смерти алкогольное отравление. Еще не знает, что с пеной у рта будет носиться по всем инстанциям, требуя повторных анализов, ведь он точно уверен, что Роджер умер, наевшись таблеток. Еще не знает, что тело Роджера кремируют раньше, чем он успеет добиться хоть чего-нибудь. Единственное, что он знает на данным момент — он будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь, что не попытался спасти.
Брайан выходит из машины, поднимает голову к небу, наблюдая, как гаснут звезды, и достаёт из кармана телефон, набирая короткое смс на давно забытый номер.
«Дики, Роджера больше нет».
Фиона безжалостно будит их в 9:00 утра, сообщая, что через час им нужно быть в корпорации. Роджер все-таки задремал на пять минут и сейчас чувствует себя совершенно разбитым. Ему не поможет даже кофе — уверен он, тем не менее, чмокает сонного Фредди в макушку и встает с постели.