Роджер, похоже, чувствует то же самое, он расслабляется и больше не смущается, даже когда говорит о пресловутом Фроджере. Его речи все еще полны острот, но это, по мнению Фредди, ничего не значит, наоборот, он осваивается настолько, что уже Фредди начинает смущаться. Роджер подмигивает ему и спрашивает, что, может быть, им тоже порадовать публику и сыграть в супругов?
Фредди чувствует некоторое приятное оцепенение и тепло внизу живота и совершенно не может найти в себе сил, чтобы как-то отреагировать. Роджер просто не понимает, что творит с ним!
Он бы, наверное, так и пялился на барабанщика, если бы не Бри.
— Играть особо не придется, Роджер, — говорит он, чем отвлекает внимание Тейлора на себя.
— На что это ты намекаешь, швабра? — спрашивает тот и пытается пнуть Бри под столом, но попадает Фредди по колену. Фредди дергается и шипит, а Роджер смотрит на него, улыбается и говорит: — Прости, милый, я как-нибудь заглажу свою вину.
— Тебе придется очень постараться, дорогая Лиззи, — улыбается Фред коварно, хотя внутри все дрожит от румянца, выступившего на лице Тейлора.
Роджер закидывает голову назад и смеется своим хрипловатым высоким голосом, а Фредди, как последний дурак, пытается потушить в себе вдруг вспыхнувший пожар надежды на то, что, возможно, только возможно, когда-нибудь… Конечно, он не мечтает ни о чем таком, но ему совершенно невозможно заставить себя перестать думать, летать в облаках, быть наивным идиотом, по крайней мере, сегодня.
Два часа пролетают незаметно, и Роджер даже не замечает, как наступает семь вечера. Фиона присылает ему на чип тихое сообщение о том, что мистер Мэрэ ждет его на крыше, а Роджер чувствует себя так, словно его спускают с небес на землю. Он и думать забыл о своем злополучном свидании со стилистом, заляпал свою футболку кетчупом, как обычно, и теперь ему нужно бежать, чтобы Люсс не ждал его слишком долго.
Этот вечер в компании друзей какой-то особенный, настолько теплый, что Роджеру безумно жаль покидать уютную кухню и отпускать спящую Дилайлу с рук. Вокруг витает семейная атмосфера, все смеются, перекидываясь глупыми шутками, и Роджеру кажется, что он попал в семидесятые, когда всё было просто идеально. Ему настолько прекрасно здесь, рядом с Фредди, когда он такой домашний, с мягкой и загадочной улыбкой на губах, что на миг желание послать всё к черту и остаться дома становится выше всего остального, но он не может взять и отменить эту встречу просто потому, что ему захотелось, или потому, что ему немного страшно. Он ведь упрямый. Роджер привык доводить задуманное до конца, кто знает, вдруг ему удастся избавиться от старых страхов и комплексов, что так упорно грызли его в течение всей прошлой жизни?
— Фредди, возьми, — просит он и осторожно передает котенка в руки с музыкальными пальцами. Дилайла лишь на миг открывает глаза, тянется и уютно устраивается уже на коленях Фредди. Роджер улыбается, когда видит, с какой нежностью тот смотрит на их нового члена семьи.
Роджер кашляет, привлекая к себе внимание. Вообще, он не планировал сообщать об этом всем, но, с другой стороны, не шептаться же с Фредди за углом, это будет чертовски странно и сразу выдаст его смущение, так что он говорит и старается, чтобы его слова прозвучали как можно более небрежно:
— Вы извините, что прерываю наши брачные игры, но мне надо уйти на пару часов. У меня свидание, так что вы тут без меня не скучайте.
Роджеру немного неловко прерывать такой прекрасный вечер своим уходом, но он уверен, что ребята справятся и без него, к тому же ему не впервой убегать на свидание посреди вечеринки, так что его должны понять. Он смотрит на замолчавших ребят, дабы убедиться, что никто не расстроен, и вспыхивает под пристальным, пронизывающим до костей взглядом Фредди, на него вдруг накатывает необъяснимое чувство вины, и он гонит его прочь изо всех сил.
— Свидание? — вырывается у Бри, и почему-то Роджеру кажется, что он чем-то обеспокоен. Взгляд у Брайана настороженный, и от веселья в его глазах не остается и следа.
— Именно, — кивает Роджер, и в его голосе невольно слышится самодовольная нотка. Он встает, чтобы по-быстрому сбегать к себе в комнату и переодеть чистую футболку, а на самом деле просто сбегает от темного взгляда, в котором, как ему кажется, плещется осуждение.
— И кто она? — кричит ему вслед Джон.
— Не твое дело! — отвечает Роджер уже за дверями кухни. Делиться подробностями этой встречи у него нет никакого желания, в конце концов, он и сам не до конца уверен в правильности своего поступка. В нём играет лишь упрямство, интерес и тоска, не покидающая его ни на минуту, ведь он хотел бы пойти на свидание совсем с другим человеком. Наверное, поэтому он испытывает эту раздражающую вину, ведь сейчас он практически обманывает сам себя, Люсса Мэрэ и Фредди.
Роджер залетает к себе в комнату и выбирает одежду, он слишком взволнован предстоящей встречей, чтобы заострять внимание на том странном аспекте, что Фредди не сказал ему ни слова. Обычно тот никогда не оставлял его похождения без парочки ядовитых реплик, а сейчас он на удивление молчалив, и надо бы остановиться и подумать, но Роджер не может сделать этого прямо сейчас. К тому же он не видит в своём поступке ничего предосудительного, он просто сходит на невинное свидание и через пару часов вернется назад — ничего сверхъестественного, так что, скорее всего, странное поведение Фредди ему просто чудится, как и всё, что было до этого.
Едва Роджер уходит с кухни, как там на несколько секунд повисает неуютная, почти могильная тишина, от веселья, царившего еще минуту назад, не остается и следа. Фредди кажется, что старая, уже поджившая за это спокойное время рана открывается и начинает кровоточить. Он знает, что это глупо и самонадеянно с его стороны — поверить в то, что Роджер никогда не будет ходить на свидания и посвятит всё своё время учебе и репетициям. И ему, Фредди.
Но он поверил, вернее, для начала, он забыл о том, что Роджер — живой человек, молодой парень со своими потребностями, и что он ничего ему не обещал. Они ведь не пара, и Роджер имеет полное право встречаться с кем пожелает, вот только всё это время, пока они мило жили вдвоем в одной квартире, это казалось таким естественным, что Фредди взял и как дурак поверил в то, что так будет всегда.
Фредди ли не знать, как больно падать с небес на землю? Он клялся себе миллионы раз, что больше не позволит себе жить иллюзиями, но каждый раз он наступает на одни и те же грабли, и каждый раз это до того больно, что хочется умереть и больше не чувствовать этой раздирающей тоски и чувства одиночества, такого всепоглощающего и больного, что впору выть на луну.
Фредди вдруг становится страшно от мысли, что Роджер может повстречать очередную Доминик, которая отнимет у него его Лиззи, как это уже было в прошлом. Второго раза Фредди просто не вынесет. Впрочем, и первый раз привёл его к куче необдуманных и неправильных решений. Фредди всего лишь хочет, чтобы в их с Роджером мир не влезали посторонние, но в то же время понимает, что это невозможно, что Роджер рано или поздно уйдет от него.
Так что, когда Роджер сообщает о свидании, он ощущает, как холодеет всё внутри, он словно умирает, превращается в задеревеневший труп и просто не может вымолвить ни слова.
— Послушай, Фредди… — начинает Бри, замечая странную бледность на лице друга.
В этот момент Фредди ощущает себя настолько беззащитным, все его стены и колючки просто рушатся в одночасье, и он остается уязвимым словно ребенок. Он чувствует себя потерянным и полностью дезориентированным, и если бы Роджер предупредил его о своем свидании заранее, то он, наверное, смог бы морально подготовиться к этому. Но не сейчас, не тогда, когда перед ним сидят два его лучших друга и в их глазах светится такое пронзительное сочувствие.
Это сочувствие бьет больнее любого кулака, оно острее ножа в сердце, и в то же время оно как бальзам на душу, в один миг Фредди понимает: они всё знают, и это срывает последние подвесные мосты, которые еще удерживали его на грани. У него нет никаких сил и никакой возможности как-то предотвратить то, что происходит. Он просто сидит, держит Дилайлу онемевшими пальцами, смотрит Брайану в глаза, ощущая, как по щекам скатывается скупая слеза — сначала одна, потом другая, а потом целый водопад.