Он лишь надеется, что они смогут поговорить и хоть как-то помириться, потому что им еще работать вместе и Фредди не желает видеть, как Роджер шарахается от него или смотрит с жалостью. Проблема в том, что он еще не придумал, как вообще можно объяснить свой приступ ревности и ту гифку в избранных, и прямо сейчас он на это неспособен. Бессонная ночь, нервы и успокоительное делают свое дело очень хорошо, настолько хорошо, что Фредди сначала думает, что у него галлюцинации. Он застывает в дверях кухни и с недоверием смотрит на огромный букет белых фрезий, стоящий посередине стола.
Этот букет, словно призрак из прошлого, возвращает его на несколько лет назад, и кухня, да и вообще целый мир вокруг, на миг становятся ненастоящими, нереальными, и до Фредди с большим трудом доходит, что единственный человек, который мог принести сюда эти цветы, сейчас вроде как должен собирать свои вещи, чтобы покинуть его квартиру навсегда. Что это — прощальный подарок или знак примирения? Возможно, и то, и другое?
— Я обещал, что куплю тебе цветы, — слышится позади голос Роджера.
Фредди оборачивается. Роджер стоит перед ним в майке, его волосы небрежно забраны в хвост, и Фредди с некоторым ужасом, ощущаемым даже сквозь дурман лекарства, смотрит на огромный синяк на его шее — в форме отпечатка его зубов — и на исцарапанные до локтей руки; царапины неглубокие, и до крови дело не дошло, но эти розовые хаотичные полосы выглядят ужасно.
— Роджер, прости, — вырывается у него, он неосознанно делает шаг вперед и хватает Тейлора за запястья, глядя на его руки так, словно впервые их увидел. В какой-то степени так и есть: утром он уходил во взвинченном состоянии, и ему было плевать на всё, теперь же, видимо, под действием успокоительного разум стал возвращаться.
— Все в порядке, Фредди, мы всего лишь повздорили, не впервой, — говорит Роджер, а Фредди хочется обнять его, прижать к себе, чтобы всё было как раньше, вот только как раньше не будет уже никогда, поэтому он отпускает руки Роджера и отходит назад.
— Прости, — повторяет он. — Я переборщил. Я не должен был, не имел права обвинять тебя в чем-то.
— Это я должен просить прощения за свой грязный рот. Я не знаю, зачем я это сказал, наверное, хотел уколоть побольнее. Фредди, это было подло, и я, наверное, буду вечно гореть в аду, потому что не прощу себя никогда за эти слова.
Роджер выглядит до того несчастным и каким-то испуганным что ли, его губы дрожат, и Фредди хочется заткнуть его, лучше поцелуем, чтобы не смел оправдываться, потому что он, Фредди, получил по заслугам. Но разве может он снова всё испортить, после того, как Роджер сам пришел к нему мириться, разве может взять его лицо в ладони, притянуть к себе и поцеловать, дать новый повод сказать что-нибудь едкое и уничижительное?
— Роджер, тебе не стоит винить себя за правду! — срывается с губ Фредди.
У Роджера от этих слов ёкает сердце и все переворачивается внутри. Он не понимает: Фредди только что так просто взял и подтвердил, что дрочит на него?
— Правду? — переспрашивает он на автомате, чувствуя, как кровь приливает к щекам. На самом деле слышать такое нормальному человеку было бы странно, но Роджер, видимо, давно переступил черту нормальности, потому что он ощущает лишь волну возбуждения при мысли, что Фредди дрочит на него по ночам.
— Я тот еще мудак, — говорит Фред. — Ты же знаешь.
Роджер не знает и даже не может представить, но и спросить прямо не в силах, язык не поворачивается произнести ту фразу еще раз, потому что на самом деле он ненавидит ее, из-за нее они чуть было не поссорились вдрызг. И это просто чудо, что Фредди сейчас вообще разговаривает с ним и даже просит прощения, поэтому Роджер решает оставить тупые вопросы на потом и вместо этого говорит:
— Если ты не хочешь больше меня видеть, я пойму и перееду в свою квартиру.
— Разве я говорил про переезд? — ощетинивается Фред, Роджер видит, что тот злится не на него, но все равно нервничает. — Я разве хоть раз сказал, что хочу этого?
— Нет… — начинает Тейлор, он-то понимает, что, если Фредди не говорил, это не значит, что он об этом не думал, но тот и рта не дает ему раскрыть.
— Тогда забудь об этом! Если, конечно, ты сам этого не хочешь?
— Я не хочу, — говорит Роджер и качает головой, надеясь, что голос его звучит не слишком жалко от облегчения, которое он испытывает в этот момент. Похоже, Фредди категорически против его переезда и, кроме того, больше не злится, и Роджер не понимает, что могло на него так подействовать, кроме очевидного — свидание прошло отлично. Сердце болезненно бьется о грудную клетку при мысли о том, что Фредди с кем-то классно трахался, пока он тут покупал цветы, но Роджер гонит от себя эти мысли как может. Сейчас ему нужна ясная голова и трезвый ум, чтобы сделать то, что он задумал. На миг трусливое существо поднимает голову из глубин его сознания, и Роджер сомневается, что стоит доводить начатое до конца, ведь всё в порядке, Фредди не злится, и они помирились. И он бы отступил, если бы не богатый жизненный опыт, он бы струсил, но не сейчас. Пусть у него трясутся поджилки, это не заставит его отступить, потому что теперь он прекрасно знает цену молчанию и лжи.
— Как прошло свидание? — задает он вопрос и складывает руки на груди.
Фредди смотрит на эти руки, видит улыбку на тонких губах и понимает вдруг, что Роджер совсем не чувствует той беззаботности, которая звучит в его голосе. Закрытая поза и напряжение в глазах выдают его с головой, и Фредди в очередной раз жаль, что он этому причина. Он снова ненавидит себя, правда, ненавидеть слишком сильно не получается — успокоительное действует отменно.
— На самом деле это была скорее встреча, — отвечает он правду, и Роджер немного расслабляется, он не спрашивает, с кем была встреча, но очевидно, что хотел бы, однако Фредди не готов раскрыть имя, так как знает, что это жутко не понравится Роджеру и они просто могут поссориться опять. И он решает, что не сейчас.
— Я тебе обязательно расскажу всё в подробностях, но потом, обещаю. Я так устал и такой голодный, что съел бы слона! Давай закажем что-нибудь?
— Я уже заказал пиццу, — облегченно выдыхает Роджер и проходит мимо Фредди на кухню, обдавая того ароматом шампуня. Пицца действительно стоит на столе, еще упакованная, и когда Роджер открывает коробку и режет тесто на кусочки, в нос ударяет приятный запах грибов и сыра.
— Поедим на диване? — предлагает он. — Включим что-нибудь посмотреть?
— Обойдемся без просмотра чего-нибудь, — говорит Фредди. На самом деле он рад, что не придется сидеть за столом, хочется развалиться на мягком, он ведь очень устал, но смотреть местный аналог телевидения совсем нет сил и желания. — Просто поболтаем.
— Я только «за», — отвечает Роджер.
У Фредди урчит в животе от запаха еды, он проходит, садится на диван и позволяет Роджеру поухаживать за собой — всё как обычно, словно и не было ссоры, которая чуть не развела их по разные стороны баррикад. Он принимает из рук Тейлора кружку ароматного кофе и легко улыбается ему одними губами в знак благодарности, ловя его взгляд своим. Роджер ожидаемо смущается, опускает глаза и мило покрывается румянцем.
— Что бы я без тебя делал, — говорит Фредди.
На душе впервые после ссоры спокойно и хорошо, и все разногласия словно по волшебству отходят на второй план, он уже уверен, что они вместе смогут их преодолеть.
Роджер аккуратно садится рядом с Фредди, близко, но не настолько, чтобы касаться. Он не знает, с чего начать разговор, и, несмотря на то, что у него было достаточно времени, чтобы подумать об этом, он не думал. Потому что знает, что тогда его слова будут звучать заученно или, что еще хуже, как клише.