— Я… Я не знаю, что теперь делать. Это все, что у меня есть. Моя семья не хочет меня знать.
Она подняла руку к своему покрытому шрамами лицу, на котором отразился страх неизвестного.
В моей груди защимило от потерянного взгляда на лице юной девушки. Я уставился на Инессу и вспомнил, как сильно она была к ней привязана. Подняв глаза, я сказал:
— Ты пойдешь с нами. Инесса любит тебя как сестру. Теперь мы твоя семья.
Майя смотрела, не моргая, несколько секунд, затем подавила рыдание. Мое сердце сжалось от жалости к ней.
— Пойдем, — приказал я и выбежал в коридор.
Я улыбнулся, когда услышал звук легких шагов Майи, следовавшей за нами.
Я помчался вверх по лестнице и через туннель. Внезапно остановился, когда посмотрел на яму. Все было кончено. Вокруг ямы толпились бойцы. Когда я посмотрел на трибуны, то увидел Луку, поднимающегося, чтобы поговорить с бойцами, рядом с ним был Заал. Князь Братвы и грузинский Лидер. Валентин задержался и ждал внизу. Все бойцы уставились вверх, ожидая речи.
Лука прочистил горло. Кастеты все еще были у него на руках.
— Воины, — начал он.
Все мужчины внимательно слушали в абсолютной тишине.
— Меня зовут Лука Толстой. Для вас это пока мало что значит, но я — чемпион одного из ГУЛАГов, которыми владел Арзиани — ваш убитый хозяин. — Затем он указал на Заала. — Это Заал Костава. Он вырос в этой яме. Он один из вас, — затем он указал на Валентина. — Как и он. Валентин Белров.
Мужчины в замешательстве переглянулись.
— Я буду краток. Я принадлежу к влиятельной семье в Нью-Йорке. Это в другой стране, в Америке. Мы восстановили файлы большинства из вас. В этих файлах указаны ваши имена и откуда вы родом. У многих из вас есть семьи. Некоторые, как Валентин и Илья, ваши чемпионы, были похищены из детского дома. У них семьи нет. — Он сделал паузу. — Сегодня вы обрели свободу. Вы сами выберете, что делать со своей жизнью. Для тех, кто обнаружит, что у них есть семья, охранники, которые помогли спланировать этот бунт, помогут вам найти дорогу домой. Те из вас, у кого её нет, приглашаются присоединиться ко мне в Нью-Йорке, — Лука приложил руку к груди. — Если хотите, для вас найдется место в моей организации.
Заал шагнул вперед.
— Я грузин, Лидер моего народа в Бруклине, Нью-Йорк. Если есть среди вас грузины и вам некуда идти, я дам вам место среди нашего народа. — Заал посмотрел на Луку. — Две наши семьи объединились. Выбор за вами.
Лука посмотрел на Виктора, который ждал в задней части ямы. Он кивнул, и Виктор исчез.
— Прямо сейчас мы должны уходить. — Лицо Луки застыло. — Мы собираемся уничтожить эту яму, и все мертвые останутся в ней. У вас есть тридцать минут, чтобы покинуть это место.
Затем мужчины повернулись и направились к выходу. Звук сзади привлек мое внимание. Когда я прислушался повнимательнее, Майя указала:
— Это монеби. Их тоже освобождают. — Майя вздохнула. — Здесь также есть дети. Чири выводят их отсюда. Эти мужчины предоставили им жилье. — Майя указала на Луку и Заала. — И для монеби тоже.
Моя голова наполнилась густым туманом. Все это было слишком сложно воспринять. Инесса снова застонала, ее глаза распахнулись. Подгоняемый ее остекленевшим взглядом, я побежал в яму. Валентин увидел меня первым. В мгновение ока он бросился ко мне.
— Инесса, — позвал он.
Я остановился, когда он подошел к нам. Я видел, как выражение лица Валентина потемнело от того состояния, в котором она находилась.
— Ей нужна помощь, — сказал я.
Лука кивнул.
— У нас есть самолет, который доставит нас в Нью-Йорк. На борту уже ждет врач.
Я в замешательстве уставился на Луку. Лука положил руку мне на плечо и сказал:
— У тебя есть дом с нами. Инесса — кровь Валентина, ты ее мужчина.
Он улыбнулся Майе и сказал:
— А ты — ее новая семья. Вы все идете с нами. Мужчины и женщины, которым нужна наша помощь, последуют за нами позже.
Инесса снова застонала, и я обнял ее крепче. Внезапный прилив эмоций охватил меня, когда я уставился на нее.
— Спасибо, — прохрипел я Луке, моя грудь сжалась.
Мы были свободны.
Это было реально.
Когда Инесса застонала громче и пошевелилась в моих объятиях, Валентин наклонился над ней, убирая спутанные волосы с ее лица.
— Инесса, — тихо позвал он.
Было странно видеть такого жестокого холодного мужчину таким мягким и заботливым с моей Инессой.
Когда его голос донесся до ее ушей, глаза Инессы открылись. Я все еще мог видеть слабость, замешательство в их глубине. Но мое сердце учащенно забилось, когда она улыбнулась и подняла мизинец.