Я не знал, сколько просидел в таком положении, но звук легких шагов, приближающихся к моей камере, привлек внимание. В груди все сжалось, когда появилась 152-ая. Охранник открыл дверь, а затем захлопнул ее за ней.
Ее голубые глаза были огромными, когда она смотрела на меня, сидящего на полу. Вместо того чтобы радоваться, что она выжила, моя кровь закипела.
Нервничая, она подошла ближе, затем начала наклоняться к тому месту, где я сидел. Прежде, чем она успела бы что-то сделать, я швырнул свои Кинжалы через всю камеру, и они с грохотом упали на пол. Она вздрогнула и отшатнулась. Встретившись с ней взглядом, показывая всем своим видом, что видеть ее не хочу, я рявкнул:
— Убирайся в угол с моих чертовых глаз.
Я услышал ее глубокий вздох. Укол какого-то неведомого мне прежде чувства заурчал у меня в животе. Я заглушил это в себе, когда она проходила мимо меня и присаживалась на корточки. Я чувствовал ее пристальный взгляд, но не смотрел в ответ. Моя кожа горела огнем, мышцы подергивались от возбуждения. Воздух в камере казался слишком густым, слишком горячим. Я боролся за простой вдох.
Движение за дверью камеры заставило меня повернуть голову. Охранник впустил чири, которая пришла, чтобы зашить мои раны. В руках она несла миску с водой, иголки и нитки в маленьком мешочке висели на веревочке вокруг ее пальцев.
Чири наклонилась, чтобы обработать мои раны. Я отдернул руку, когда она попыталась смыть кровь.
— Отвали, — прошипел я. — Я сам все сделаю.
Чири склонила голову в ответ на мою резкость, и тут же поднялась на ноги. Она раскачивалась из стороны в сторону, как будто не знала, что делать. Я поднял глаза и заметил, как ее глаза расширились, уставившись на каменный пол. Ее лицо стало бледным, и когда я посмотрел на ее сцепленные руки на талии, они дрожали.
Слова 140-го о всех нас в этой яме не выходили у меня из головы. О том, откуда мы все здесь оказались. О том, как мы все подчиняемся приказам Господина без вопросов. Все чири были нумерованы 000. Я даже не знал ее имени. Я даже не знаю свое собственное…
— Оставь это здесь, — сказал я на этот раз менее резко. — Я сам все делаю.
Чири развернулась к двери, и я заметил, как ее плечи облегченно опустились. Она боялась меня. Я рискнул посмотреть на 152-ую в углу. Она съежилась, повернувшись лицом к стене.
Она тоже меня боялась.
Впервые с тех пор, как я стал Питбулем Арзиани, холодным и безжалостным чемпионом Господина, это выбило меня из колеи. Все меня боялись. Даже охранники никогда не подходили слишком близко к моей камере, опасаясь, что я сверну им шеи. Это был вполне обоснованный страх. Раньше я проделывал это с ними много раз. Противники даже ссались, когда я выбегал в яму из темного туннеля. Все сторонились меня. Это было то, в чем я был уверен.
667-ой сказал мне, что мы все под властью Господина и были одинаковы. Мы должны защищать друг друга.
Я всегда заботился только о себе.
Лязг закрывающейся двери камеры эхом отразился от каменных стен. А потом мы погрузились в тишину. Моя голова откинулась на холодную стену, и я закрыл глаза, просто дыша.
Я хотел отключиться. Просто заснуть и проснуться, обнаружив, что 152-ую забрали, и моя жизнь возвращается к тому, какой она была всегда. Я почувствовал, как морщины пролегли у меня на лбу, когда я подумал о своей жизни до последних двух недель. Каждый день был одинаков: проснулся, поел, накачан наркотой, тренировался. Затем в дни поединков — убивал. Это был бесконечный цикл.
В глубине моего живота образовалась дыра. 140-ой сказал мне, что привилегия, которую мы получили, будучи чемпионами, заключалась в том, чтобы быть свободными от наркоты. Мы могли думать. Думать самостоятельно. Большую часть своей жизни я не помнил, как жил до того, как меня похитили.
Я даже не знаю свое собственное имя.
Как только я был свободен от наркоты и меня перевели в это помещение, я быстро вошел в свою рутину. Но сейчас 140-ой зародил в моей голове семя размышлений. Зерно свободной мысли. Открыв глаза, я посмотрел на свои порезанные ноги и руки. Я увидел, как кровь измазала мой живот и теперь высыхает на моей идентификационной татуировке.
901-ый. Я был 901-ым, ни больше ни меньше. Я был Питбулем Арзиани. Самым эффективным и успешным убийцей, которого когда-то знала Кровавая Яма. Я задался вопросом: был ли когда-нибудь чем-то большим? Если бы освободился из этого места, мог бы я стать чем-то большим? Сжатие моей груди сказало мне, что я был, и я мог.
Я попытался представить себе, каким был мир над землей. И не смог. Мое единственное воспоминание было о том, что я когда-то был там, когда меня забрали Призраки. Когда они прибыли ночью и подняли меня с постели.