140-ой, однако, все еще мчался к Господину. Пули охранников пропускали каждое его движение.
— Нет! — закричал я, увидев, что Господин выставил 152-ую на пути 140-ого.
Я был в бешенстве, когда бросился на решетку, летели искры, когда металл сталкивался с металлом. Я хотел уничтожить Господина. Я хотел наказать его за то, что он использовал мою женщину в качестве щита и за убийство моны 667-ого.
667-ой, пошатываясь, поднялся на ноги, изрешеченный пулями. Но как только он это сделал, охранник двинулся за ним и послал пулю прямо ему в голову. 140-ой так и не услышал выстрела, который последовал за ним. Он поднял оружие, готовый ударить Господина, когда другой охранник выпустил пулю ему в затылок. Тело 140-ого напряглось, когда его череп раскололся, и рухнуло на ряд стульев под ним.
Какофония испуганных голосов и крики толпы были ничем по сравнению с ревом, вырывающимся из моего горла. Охранники двигались быстро, окружая толпу. Зрителей Господина заставили вернуться на свои места. Главный охранник появился секундой позже с группой чири. Он бил их дубинками, приказывая забрать тела убитых и убрать их с арены.
Но мои глаза оставались прикованными к Господину, когда он отпустил 152-ую, чтобы отряхнуть пиджак, как будто ничего только что не случилось. 152-ую трясло, она была бледна, как полотно, и слегка покачивалась на месте.
Выйдя на середину ямы, Господин поднял руки, когда его охранники высоко подняли оружие и заставили потрясенную толпу слушать. Когда они это сделали, Господин заговорил.
— Дамы и господа, я приношу извинения за этот небольшой несчастный случай. — Он выдавил улыбку, которую я ненавидел. — Это Кровавая Яма. Это кольцо смерти. Иногда бойцы забывают свое место.
Он попытался заговорить снова, но я начал громче стучать лезвиями по решетке, расхаживая вперед-назад и крича, чтобы меня выпустили. Однако Господин даже не оглянулся в мою сторону. Он продолжил говорить, сообщив толпе, что перед финальным матчем будет небольшой бой: мой.
Движение позади заставило меня обернуться, и я увидел нескольких охранников у двери камеры.
— Заткнись, черт возьми! — прорычал один из них, но это только подлило масла в огонь моей ярости.
Сжимая свои Кинжалы, я бросился к двери. Охранники отскочили назад, высоко подняв оружие. Один из них приставил необычный пистолет к моей груди. Когда я отступил, чтобы снова броситься в атаку, что-то выстрелило из пистолета и застряло у меня в груди. Я посмотрел вниз и увидел, что маленькая гранула попала мне на кожу. Я оглянулся, взбешенный тем, что в меня стреляли. Пошевелил ногами, чтобы наклониться и ударить охранника, но мои ноги внезапно налились свинцом, а зрение начало затуманиваться.
— Прямое попадание! — выкрикнул один из них, когда мир накренился в сторону, и я пошатнулся, пока не ударился о стену камеры.
Я услышал звук открывающегося замка, увидел размытые очертания нескольких охранников, одетых в черное, заполнивших камеру. Чьи-то руки схватили меня и потащили из камеры в коридор. Мои ноги пытались найти опору на песке, но мышцы проигрывали это сражение.
Охранники бросили меня на землю. Я упал с глухим стуком и моргнул. Мое зрение немного прояснилось, но движения были замедленными, конечности двигались на секунду позже, чем я им приказывал.
Охранники окружили меня, подняв оружие. Мне удалось принять сидячее положение, как раз в тот момент, когда в поле зрения появились две ноги. Две ноги в черных ботинках.
До меня запоздало дошло, кому принадлежали эти ноги, когда они замахнулась мне по ребрам. Я упал на землю, крупные песчинки попали ко мне в рот. Я выплюнул песок и попытался сесть, но как только это сделал, эти ноги ударили меня по лицу. Я ощутил вкус крови у меня на языке.
— Ты жалкий кусок дерьма! — прорычал голос, пока я лежал.
Это был голос Господина. Пальцы схватили меня за волосы и откинули назад мою голову. Лицо Господина то появлялось, то исчезало из фокуса, когда он впивался взглядом в мое лицо.
— Вы думали, что сможете восстать? — тихо огрызнулся он. — Ты думал, что сможешь победить меня в моей собственной гребаной яме?
Я пытался сказать ему, чтобы он отвалил. Что он причинил боль 152-ой, посмел закрыть себя ею, но ничего не вышло. Руки Господина отпустили мою голову. Он хотел, чтобы я стукнулся ею об пол, но я боролся, чтобы держать ее высоко. Господин смеялся надо мной, одурманенным наркотиками и теряющим силы.
— Ты думаешь, что сможешь сражаться? — язвительно спросил он.
Затем Господин посмотрел на охранников.