Если дети 60-70-х понаслышке, но хоть какое-то представление еще имели о перьевых ручках, резиновой чернильнице-неразливайке, партах старого образца, громоздких и неудобных, других приметах школьного быта своих родителей, то уже последующие поколения вряд ли представляют, о чем идет речь. И если завести с ними разговор об этом, то придется слишком многое объяснять, чтобы быть понятым.
Автор этих строк хорошо помнит, какой однажды поднялся невероятный переполох в престижном учебном заведении. Виной всему была… заурядная шариковая ручка. Кто-то привез ее из-за границы сыну в подарок. Подобного никто не видел, и толпы взрослых и детей сбегались посмотреть на эту диковинку.
Все вокруг изменилось. Только самоотверженность учителей осталась той же, что и в трудные военные годы. Женщины тогда не просто учительствовали. Они помимо этого работали, и как работали! Пахали вместе с другими, растили хлеб, строили, кашеварили, лечили, если это требовалось… В том числе и те женщины, наверное, которых мы видим на старой фотографии, — первые учительницы Раи Титаренко.
И потому умели эти люди, как учительница из известного рассказа В. Распутина «Уроки французского», ненавязчиво поддержать «своих» детей в столь непростые годы. Дать им первые уроки доброты.
Откроем книгу Раисы Максимовны «Я надеюсь»: «Что дали мне родители? Что дала семья? Спрашивая себя об этом, знаете, о чем невольно думаю? Что мои родители и вообще люди, кто перенес весь трагизм тех лет нашей истории, кто удерживал на своих плечах всю ее многотрудную ношу, эти люди не имели возможности реализовать себя так, как им того хотелось. Вероятно, поэтому они избрали своей целью — хотя бы через детей дотянуться до тех ценностей, которые для них самих так и оказались за семью печатями».
Сами недоедая и недосыпая, родители детям с малолетства внушали: «Учись! Это для тебя самое главное». И они старались «выйти в люди». Несмотря на все проблемы — не хватало учебников, тетрадей, учебных пособий, их зачастую изготавливали сами учителя, а то и ученики вместе с родителями, невзирая на то, что каждый раз заново приходилось преодолевать скованность и даже замкнутость в новом школьном коллективе, — Рая Титаренко закончила школу с золотой медалью.
…Полная надежд, девушка с серыми глазами и венцом из толстых кос, красиво уложенных вокруг головы, отправилась в Москву.
Сегодня Республика Алтай также бедна. К примеру, фабрики, что работали в Горно-Алтайске, все стоят. Многие здешние жители, да и кое-кто из чиновников, считают, что край сможет подняться на туризме. Благо места на Алтае сказочно красивые. Но местные жители не питают иллюзий на этот счет. Нет дорог, нет огромных первоначальных вложений, нет базы, аэропорта…
Но отчаиваться рано. Есть лекарственные травы, дорогие породы древесины, ценный минерал волластанит, есть несколько проектов, разработанных с помощью гайдаровского Института экономических проблем переходного периода. Как выяснилось, трансферты перед президентскими выборами на 1998 год были занижены. Кому вот только предъявить это обоснование? Подачки перед президентскими выборами, которыми будут наверняка задабривать регионы, тут не помогут.
Университет
Можно только догадываться, о скольком же тогда она успела поразмышлять в долгой дороге, пока поезд тянулся до столицы. Вот только тебя провожали близкие и друзья, и — через несколько дней они уже где-то далеко, а ты — вполне самостоятельный человек, и сама принимаешь решения… И от тебя тоже что-то зависит. В своей книге Горбачева напишет:
«Вагоны переполненные. Полки все — и «плацкарта», и «сидячие», и багажные — «висячие» (третий этаж) — заняты. Это сейчас там, наверху, чемоданы. А тогда и наверху были люди. Какие полки! Люди едут и стоя — в проходах, тамбурах. Поезда ползут медленно, с долгими и частыми остановками. Не только наш — все поезда в стране были такими. Постельного белья нет, но его никто и не спрашивает. Вместо вагона-ресторана станционный бак с кипятком и привокзальный базар, куда все толпой выбегают во время остановок…
На поезда той поры невозможно было опоздать: если и опоздаешь, так все равно догонишь. К поезду выносили продавать вареную картошку, молоко, яйца, буханки хлеба, самогон, водку, яблоки, колодезную воду — пять копеек за кружку. Соленые огурцы, ягоды. Правда, все было очень дорого. Рассчитывать в дороге приходилось в основном на материнский узелок.
В душе у меня, впервые самостоятельно отправившейся в столь дальнее путешествие, грусть. Грусть расставания с родными. Расставания со школьными друзьями. Те, кто провожал меня на платформе, так и стояли перед глазами… А временами тревога и печаль — просто толчками — вытесняются вдруг ощущением счастья, радости и гордости, сознанием того, что буду учиться в Москве! Москва, ее Красная площадь, памятники, музеи, театры, библиотеки — все это становится моим».