Все-таки, как бы там ни было, за строками этой работы есть искреннее желание помочь. Она признавалась: «Моя конкретная социология — это социология с человеческим лицом, с лицами и судьбами, которые вошли в мою судьбу. Она резко углубила мои представления о «живой жизни», мое понимание этой жизни, людей. Именно из таких встреч наяву поняла многие наши беды, сомнительность многих безоговорочных утверждений и устоявшихся представлений».
«Новые условия деревенского труда и быта привели к резкому снижению заболеваемости в крестьянской среде, к сокращению смертности и увеличению средней продолжительности жизни».
Интересно, а сегодня хоть кто-нибудь из социологов обеспокоен состоянием здоровья крестьян? Не говорю изучить досконально, но хотя бы один взялся обозначить проблему — здоровье, смертность в сельской местности? Ответ известен заранее: «Есть великолепные, потрясающие научные силы, огромный потенциал, но — нет средств на оплату их исследований и их труда…»
Снова и снова возвращается Горбачева к необходимости развивать на селе сеть бытовых услуг. То есть возможности дать людям нормальные химчистки, мастерские по ремонту электротехники и бытовых приборов, прачечные. В наше время подобная ее настойчивость выглядит просто фантастически — помилуйте, о чем идет речь? Какие там кафе и столовые в деревнях? Да еще где-нибудь в глубинке? Какие «совершенствование общепита» и «наличие здорового, сбалансированного питания»? Да и кому в кафе этих теперь питаться? Если деревня вымирает в прямом смысле слова, в ней остались одни старики. Им-то уж точно в наши дни не до химчисток и кинопередвижек, сохранить бы себя, внуков, сберечь бы главное — душу народную…
Потому вот по-прежнему, знаю, в хуторах и деревнях иной раз хлеб пекут хозяйки сами. Точно так же, как и 30 лет назад, о чем тоже пишет Горбачева в своем исследовании.
Сегодняшний уровень благосостояния крестьян нам фактически неизвестен. Не случайно Горбачева пробует подсчитать количество имеющихся (и соответственно — нехватку) телевизоров, холодильников, мотоциклов в селах Ставропольского края. Потому что понимает как профессионал: все это — важно. Со счетов не сбросишь. Это все — показатели уровня жизни населения.
Любопытно было бы знать: накануне нового тысячелетия хоть кто-нибудь, в масштабах страны, возьмется ответить, сколько у крестьян наличествует во дворах автомобилей, велосипедов? В каждом ли доме имеют телевизор, радио? Сколько тех же коров держат на подворье? Сколько земли в среднем приходится на одну семью? И какая она, собственно, эта самая деревенская среднестатическая семья, из кого она состоит? Сколько в последние годы частных торговых точек (ларьков) открылось на селе, и сколько в них занято людей? Масса возникает вопросов! И — нет ответов. Ни одного ответа.
Потому что ходить по дворам, как Чехов по острогам на Сахалине, или та же Раиса Максимовна — по селам «месить грязь», заполняя анкеты, охотников найти нынче трудно. Потому что посчитать (хотя бы для начала) — значит, принять властям определенные обязательства. И еще — самое главное — ответственность за тех людей, которыми ты руководишь. А зачем власти эта лишняя головная боль? Да пропади оно все пропадом, пусть оно как было, так все и остается несчитано-немеряно, вон просторы какие! «После нас — хоть потоп». И — точка. Вернее, ручка, до которой дошли, и дальше которой отступать уже точно некуда.
Беда у социолога Горбачевой была совсем иная. Не в том, что «переплатила», якобы покупая кем-то сделанное исследование, это явная нелепость, от злобы уже, а в том, что к ее голосу ученого не прислушались. Но почему? Вот над чем всем нам следовало бы задуматься. Вот где такие глубины, в которые если нырнешь, то рискуешь сломать себе шею и не вернуться обратно на поверхность, на свежий воздух.
Ее рекомендации, если отбросить всю идеологическую накипь, жизнеспособны во многом и сегодня… Но это — долгий и отдельный разговор.
Вмешательства в свою работу Горбачева просто не терпела. Гейл Шихи приводит такой случай: «Однажды Раиса даже осадила партийного инспектора, контролирующего идеологию. В те годы, когда она преподавала, приход инспектора для проверки уровня преподавания был обычным делом. Но однажды инспектор тайно записал лекцию Раисы на магнитофонную ленту. Узнав об этом, она отправилась прямо к ректору института и потребовала, чтобы тот вызвал оскорбившего ее инспектора.