Габриель резко выпрямилась.
— А чего еще ты хочешь? — рявкнула она.
— Встретить мужчину, который женился бы на мне.
Коко пронзительно посмотрела на Моник. Бокал застыл перед ее губами.
— Как и я, — сказала она и одним глотком допила скотч.
В марте торговые представители главных производителей тканей выстроились в коридоре дома «Шанель», чтобы продемонстрировать новый материал для следующего сезона. Все оживленно шутили, не забывая, правда, насколько важен этот заказ.
Мадемуазель благоволила традиционным фирмам, например «Гариг» и «Лесюэр», которые делали шерсть и твид. Шелковый джерси и английский твид обычно поставляла немолодая фирма «Абраам». Иногда Коко выбирала и ткани других производителей. Некоторые грубоватые, но дружелюбные торговцы вели себя немного вульгарно. Низкорослый пухлый продавец с усами подмигнул Моник, когда она проходила мимо. Девушка сделала вид, что не заметила.
За лотками с тканями расположились солидные старые фирмы, изготовлявшие тесьму, цветы, перья и пуговицы. Мадемуазель всегда набирала множество фурнитуры и украшений для костюмов и пальто.
Плоские золотые цепочки, пришитые с изнаночной стороны, оттягивали низ пиджака, чтобы изделие идеально ложилось по фигуре. Мадемуазель, как всегда, делала подкладки из самого лучшего шелка, никогда не жалела на них ткани, жесткой или мягкой, которую работницы вшивали в плечи или в пустоты на шее и ключице.
Мех Шанель тоже использовала только на подкладку: она всегда оставляла кусочек роскоши доступным лишь обладателю вещи.
Никто не думал, что Габриель отвергнет классические костюмы или маленькие черные платья: каких сюрпризов можно ожидать от восьмидесятисемилетней женщины, и так сформировавшей современную моду?
Изменения в костюмах с кардиганом восхитили поклонников Коко. Это был хит года! Тесьма на пиджаке могла отличаться по ширине, окантовывать карман, а не только горловину, образовывать букву О или вовсе отсутствовать. Тяжелых позолоченных пуговиц становилось то больше, то меньше. Костюм еле заметно улучшали, не меняя сути, словно «фольксваген» или бутылку кока-колы.
Поклонники Шанель отмечали самые незначительные изменения. Они обращали внимание, сколько пуговиц на манжетах: две, три или четыре, какого цвета шелковая подкладка; с цветочками, контрастная или в тон изделия. Детали, будто тайные знаки, указывали на год выпуска пиджака, словно это дорогое вино.
Моник успокаивала плачущих швей, чью безупречную работу Шанель рвала в клочья. Последние мгновения паники, когда глава дома начинала с остервенением все рушить, одни считали проявлением ее властности, другие — старческим маразмом или гневом на несправедливость жизни. Модели и портные не переставали плакать. Эта коллекция вышла, пожалуй, самой сложной за всю историю работы «Шанель». Приступы мадемуазель граничили с безумием — она будто искала идеальную вещь. И с каждой секундой поиска теряла шансы на успех.
«Хатчинс — Рив» на Рив Гош с первого дня работы сопутствовал успех.
Одежда «почти кутюр» на итальянских вешалках распродавалась каждую неделю по приемлемым ценам. Смекалистым парижанкам это сразу пришлось по душе.
Кристофер и Жислен завоевали все группы покупателей и вскоре узнали, какие размеры и модели приобретают чаще.
— Делая покупки в «Хатчинс — Рив», вы бунтуете против исключительности кутюр. — Саманта, как всегда, немного преувеличивала.
Американка с удовольствием выполняла обязанности неофициального агента по рекламе на новом предприятии.
Покупки укладывали в бумажные пакеты с портретами Че Гевары и Мао и слоганами вроде «Долой все!», вместо ручек — изящные тесемки.
Саманта объявила «Хатчинс — Рив» опасным для покупок местом, хотя цены там не превышали тысячи франков.
Забавно, что это придумала давняя клиентка кутюр, но Жислен, воодушевленная успехом, поняла, что ей нравится создавать альтернативу строгой исключительности и привилегиям модных домов.
Они наметили первую «настоящую» коллекцию на июль, в одно время с Неделей высокой моды.
— Привлечем внимание закупщиков и прессы, подготовим их к переменам, — распорядилась Саманта. — Но у нас не будет позолоченных стульчиков для позолоченных задниц! Сделаем показ открытым для народа: модели будут прохаживаться в витрине, и все желающие смогут посмотреть прямо с улицы. Перерывов не будет, зрители могут меняться.
— Сможешь убедить свою девушку дефилировать в нашей витрине? — спросила Жислен.
— Мы давно не общаемся, — признался Кристофер.
Женщина подняла брови.
Хатчинс и Рив стали коллегами. Их вкусы и стиль во многом совпадали, а встречи, примерки, эскизы, планы заставляли время скакать галопом, и у парня просто не оставалось сил на печаль.
Забыть Софи было трудно, особенно когда он каждый месяц видел ее фотографии на страницах английского «Вог». Британец надеялся, что у нее роман только с камерой. Постепенно будущая мама начала фотографироваться в просторной одежде или выше плеч, рекламируя украшения, шляпы, прически или макияж. Видимо, беременность стала заметна.
Когда муж Жислен приезжал в город, Кристофер назначал свидания молоденьким моделям. Бросал их до того, как отношения становились серьезными. Софи так и осталась для него Единственной.
Утром юноша со стыдом вспоминал события вечера и ночи и, чтобы забыться, погружался в работу.
Он слишком много пил.
Кристофер по-прежнему видел в моде свое призвание. Он не желал пользоваться одиночеством Шанель, просто каждую субботу ужинал с ней в «Рице». Поэтому парень растерялся, когда мадемуазель однажды предложила ему работу.
— И чем я займусь? — удивленно спросил юноша.
— Будешь делать мою жизнь проще: налаживать отношения между мной и портными, моделями, главами ателье… У нас слишком много конфликтов. Знаю, со мной трудно. Но ты сможешь контролировать мой перфекционизм.
— Простите, но я не «миротворец», — вежливо сказал Кристофер, — а дизайнер. И только-только сбежал от кутюр, создал фирму. Вы — революционер среди модельеров. А я нашел новый способ быть дизайнером. Пока что идея Жислен неплохо работает.
— Наверное, ты прав, — печально кивнула Шанель. — Кутюр пришел конец. Баленсиага определенно думал то же, когда решил отойти от дел! Если я не найду себе замену, мой дом ждет та же участь.
— Подскажи, как тактичнее закончить отношения? — спросил британец Клауса в конце недели.
— Крис, это за меня всегда делали девушки, — пожал плечами немец, — и отнюдь не тактично.
Это был один из редких вечеров, который друзья провели вдвоем. Около полуночи они сидели во «Флёр».
— Жислен намекает, что может уйти от мужа, — сказал Кристофер. — Надо бы подбодрить ее, но я не стану. Софи вернется, уверен. Ты ведь видел ее недавно?
— Да, в Лондоне. В доме «Вог». Она стала еще красивее.
— У нее есть парень?
— Не знаю.
Кристофер кивнул, у него будто камень упал с души. Работа не помогала притупить чувства. Алкоголь не заливал воспоминаний. Некоторые знакомые британца вечерком пускали по кругу косяк, и отказываться считалось немодным. Но как ни старался парень уйти от реальности, он прекрасно знал, что любимая скоро родит его ребенка. И что тогда почувствует он, отец малыша? Всегда оказывалось, что проще налить себе еще вина, чем искать ответ на вопрос.
— Саманта?
— Д-да. Кто это?
Она нанесла на лицо йогурт (недавно вычитала — отличная маска). Вот только будет ли эта маска так же хороша для трубки, в которую затекла?
— Джерри. Джерольд фон Шлоссберг. Номер мне дал ваш отец.
О себе мужчина рассказал следующее: высокий, симпатичный американец, холост, друг ее папы, остановился в «Рице» — шесть фактов, которые сразу заинтересовали девушку, особенно «высокий», «симпатичный», «холост» и «Риц».
Джерри пригласил ее выпить.
Будет забавно наряжаться для незнакомца, решила она. Мужчина показался Саманте очень интересным и слегка опасным. Может, отец подослал шпиона? В любом случае она должна экипироваться на все сто.