— Мы с папой не ждали вас раньше завтрашнего утра, — сказала Ева, повернувшись к сестре. — Поэтому боюсь, что к вашему приезду пока ничего не готово.
— Знаю. Прости, что мы застали тебя врасплох. Ничего страшного. Я, так и быть, приготовлю всем постели, если ты займешься ужином. Идет?
— В девять устроит?
— Угу.
Ева кивнула:
— Ладно. Вот только приму душ и переоденусь.
— И правильно сделаешь, — равнодушно заметила Лорел, когда Ева уже взбегала по ступенькам. Затем, повернувшись к своим спутникам, с усмешкой добавила: — Держу пари, у вас в Штатах днем с огнем не сыщешь таких, как моя младшая сестренка!
Ева оцепенела от возмущения, однако лишь ускорила шаг, чтобы не слышать, что ответят мужчины. Впрочем, нетрудно было и догадаться. Во всяком случае, то, что скажет этот самый Джефф, она знала точно. Господи, ведь прошло больше полугода с тех пор, как Лорел в последний раз приезжала домой, и Ева до смерти была рада ее увидеть. Но сейчас она разозлилась не на шутку. И как только Лорел не стыдно так обращаться с ней, да еще в присутствии молодых людей? Впрочем, унижать сестру ей было не впервой. Иногда даже казалось, что Лорел это доставляет какое-то садистское удовольствие. Ева мучилась несказанно, и ее страдания становились еще горше оттого, что приятели Лорел, по-видимому, находили все это уморительным. К тому же вечные насмешки делали ее еще более скованной, чем обычно.
Девушка тяжело вздохнула, в который раз задумавшись, почему она вечно чувствует себя не в своей тарелке? И ладно, если бы не привыкла к этому, но все было как раз наоборот. Ева с детства притерпелась к тому, что над нею вечно смеялись все, кому не лень… особенно в школе. Постепенно она смирилась и с тем, что стала каким-то изгоем. С ней никто никогда не дружил, ей никогда не предлагали поиграть вместе. И так было до тех пор, пока двое мальчишек, решив, что судьба столкнула их с беспомощной жертвой, не получили такой отпор, что прониклись к ней невольным уважением. Не прошло и нескольких дней, как они приняли ее в свою компанию на правах равноправного члена.
— Она не плакса и не трусиха, а кое в чем и любого парня за пояс заткнет, — с невольным уважением говорили они между собой.
А самой Еве мальчики старались дать понять, что не приняли бы ее в свой круг, не обсуди они хорошенько это дело. Однако Ева, нисколько не осчастливленная подобной честью, втайне подозревала, что оба слегка побаивались ее, хотя и были тайком в нее влюблены, а в свой круг приняли просто под давлением обстоятельств — уж слишком часто случалось так, что в бесчисленных драках оба терпели жестокое поражение.
Тем не менее Ева и не подумала отказаться. Ей было больше по душе дружить с мальчишками и принимать участие во всех их играх, чем водиться с девичьей компанией. К тому времени она уже не раз горько пожалела, что не родилась мальчиком, хотя отнюдь не из-за школьных проблем. Все дело было в Мангунгу.
Сердце Евы сжалось, когда она вспоминала разговор, состоявшийся накануне вечером с отцом. Даже старательно попыталась воскресить в памяти каждое слово. Почему же раньше ей никогда не приходило в голову задуматься над своим будущим? Ева всегда беспечно жила настоящим, и время для нее не имело никакого значения. Но теперь отец недвусмысленно дал ей понять, что настала пора серьезно над этим поразмышлять. Причем без Мангунгу.
Наскоро приняв душ, она прошла через гостиную в спальню.
Верхний этаж огромного, просторного дома полностью принадлежал ей. Наверху были всего две комнаты и ванная, и все они были отданы отцом в ее полное распоряжение. Ева сама занималась их обустройством и выбирала мебель. В результате спальня стала зеленой, а гостиная выдержанной в теплых красках осенней листвы. Ванную она сама выкрасила в белый цвет, в основном для того, чтобы та казалась больше, чем была на самом деле.
Двойные стеклянные двери гостиной и спальни выходили на гигантских размеров балкон, который тянулся до самой крыши веранды. Это были ее собственные владения, и Ева обожала их. Впрочем, почти так же пылко она любила и весь дом.
Сбросив простенький хлопчатобумажный халатик, она натянула чистые слаксы и темно-коричневый свитер. Потом тщательно расчесала спутанные полосы и, откинув их назад, опять уложила в низкий пучок. Наконец, снова нацепив очки, привычно покосилась на свое отражение в зеркале и спустилась вниз, чтобы приготовить ужин.