— «День у каждого бывает, когда дождь не затихает»{3}, как говорится.
— Верно… Надеюсь, моя смерть ее не сломит. Я ведь уже старая — значит, не такая уж это неожиданность, да?
— Совсем не то что моя смерть, всего в пятьдесят девять. Как гром среди ясного неба. Я ведь была в отличной форме, не сочти за хвастовство. Элнер снова вздохнула:
— Лишь бы с Сонни все было хорошо. Правда, Мэкки обещал о нем позаботиться, а коты вряд ли скучают по хозяевам, им главное кормежка. — Элнер опустила глаза и продолжала: — Знаешь, Ида, странное дело: я ни капельки не чувствую, что умерла, а ты?
— Тоже. Я совсем не того ожидала. Только что была жива — и умерла, а разницы никакой. Роды и те куда больнее, уж ты мне поверь.
— Да, мне было ничуточки не больно. Честно говоря, я давно себя так хорошо не чувствовала. Правое колено раньше ныло, хотя я Норме ни слова не говорила, чобы не потащила на операцию, а сейчас ни капельки не болит. — Элнер пошевелила ногой. — Ну и что теперь? Я со всеми увижусь?
— Точно не знаю, меня всего лишь попросили тебя встретить и проводить сюда.
— Спасибо тебе большое, Ида. Когда видишь родное лицо, уже не так страшно, правда?
— Да, — согласилась Ида. — Ни за что не угадаешь, кто меня здесь встретил, когда я умерла. — Кто? — Миссис Герберт Чокли. — Кто это?
— Бывший президент Женского Клуба Америки. — А-а… наверное, тебя это порадовало.
Ида встала, открыла верхний ящик стола и принялась в нем рыться, не переставая говорить:
— Кстати, меня так срочно вызвали — что же с тобой случилось, сердечный приступ? Элнер подумала.
— Не знаю точно, то ли осы до смерти закусали, то ли упала с дерева и разбилась. Я-то надеялась умереть в своей постели, да, видно, не судьба.
— Сердечный приступ, не иначе, — отозвалась Ида. — И папа умер от инфаркта, и Герта. У меня-то сердце было здоровое, но ведь ты старше меня и умерла скоропостижно… а я — нет. Врач говорил, у меня редкое заболевание крови, им страдали потомки королевских династий Германии.
«Опять она за свое! — подумала Элнер. — Двадцать два года как в могиле, а спеси не убавилось». Ида умерла в семьдесят лет от лейкемии, но ей всегда хотелось чем-то выделяться из толпы. Всю жизнь. Отец их — простой фермер, но послушать Иду, так он был барон, потомок Габсбургов, с родовым поместьем. А выйдя замуж за Герберта Дженкинса, Ида еще пуще задрала нос. Элнер приходилось то и дело напоминать ей, кто она и откуда, но теперь уже поздно. Раз уж и могила Иду не исправила, то это навечно.
Ида долго рылась в ящике, чем-то звякая. Наконец достала ключ: «Вот!» Затем развернулась и пошла отпирать тяжелые двойные двери. А когда все было готово, позвала Элнер — Ну, пойдем.
Элнер двинулась было следом — и вдруг застыла как вкопанная. — Постой! Это ведь рай? Я не угожу в ад? — Не угодишь, — заверила Ида.
У Элнер отлегло от сердца. Поразмыслив, она решила, что если даже Иду взяли в рай, то надежда есть у всякого. Оставался еще один вопрос. — И что теперь? Ида изумленно воззрилась на сестру:
— Как — что, Элнер? Встретишься с Создателем. Я и веду тебя, глупая, на встречу с Создателем.
— Да ты что! — ахнула Элнер. — А я-то… в старом халате с дырявыми карманами, и губы не подкрашены.
— Теперь на своей шкуре испытаешь, каково было мне. — Могу представить… — Готова?
— Думаю, да. Иначе меня бы здесь не было, так ведь?
— Верно. А теперь скажи, ты о многом жалеешь? — То есть? — О том, что хотела сделать, но не успела. Элнер, подумав, отвечала:
— Я так и не побывала в «Долливуде» {4}… Жаль, не посчастливилось туда попасть, зато я была в парке «Мир Диснея», значит, жаловаться не на что. А ты? Ида вздохнула.
— Я мечтала съездить в Лондон, побродить по дворцовым садам, выпить чаю с королевской семьей, но, увы, не довелось.
С этими словами Ида торжественно распахнула двери, отступила на шаг и сказала: «Опля!»
ВЕРБЕНА УИЛЕР РАЗНОСИТ ВЕСТЬ
В химчистке «Голубая лента» Вербена Уилер, вконец расстроенная звонком мужа, кинулась обзванивать всех подряд, чтобы сообщить о смерти Элнер. Первым делом она набрала номер Кэти Колверт в редакции, но там было занято. Позвонила Лютеру Григзу, другу Элнер, — никто не отвечал. Вновь попыталась дозвониться до Кэти, опять занято. Вербена лихорадочно перебирала в памяти, кому бы еще позвонить, и набрала номер любимой радиопередачи Элнер. Нужно им сказать непременно.
За много лет утренний «Вестник фермера» на местном радио, который вели Бад и Джей, мало-помалу превратился в программу для жителей пригородов: утренние новости, прогноз погоды и вести с дорог. Ферм на пятьдесят миль вокруг осталось немного, но Элнер хранила верность любимой передаче и частенько туда звонила. Бад и Джей были от нее без ума. С тех пор как они придумали конкурс «Вопрос дня», Элнер всегда в нем участвовала, и ответы ее порой становились гвоздем программы. Если правильного ответа не давал никто, Элнер все равно отправляли приз. В числе спонсоров передачи была фирма «ПЕТКО», и Элнер не раз выигрывала корм для Сонни. Бад, который вел еще и программу «Обмен-Продажа» с одиннадцати до двенадцати, ответил на звонок Вербены во время рекламной паузы. Через пару минут он объявил в эфире: — Друзья, только что поступил очень печальный звонок из Элмвуд-Спрингс, и мы с глубокой скорбью сообщаем, что сегодня утром не стало нашего доброго друга, Элнер Шимфизл. Она была прекрасным человеком и одной из наших любимых участниц, и нам будет очень ее не хватать… Мы пока не знаем, когда похороны, но как только станет известно, сразу объявим. Так, что у нас дальше? Ровена Снайт из Сент-ралии меняет мужской портфель с инициалами «Б. С.» на старые номера журнала «Ремесла для всех» или на дамские часы. А сейчас — несколько слов от клиники мануальной терапии Валери Жирар.
Лютер Григз, в белой футболке и кепке, вел грузовик в Сиэтл, в шестидневный маршрут. Перекусывая соленым арахисом с колой, он услыхал по радио печальную весть, тут же съехал на обочину, выпрыгнул из кабины и застыл как громом пораженный. Казалось бы, старушка за восемьдесят — не самый подходящий друг для Лютера, но ближе мисс Элнер у него никого на свете не было. Еще накануне вечером они обсуждали, не сойтись ли Лютеру вновь с прежней подружкой, — на его вкус, кожа да кости, но Элнер посоветовала к ней вернуться.
Понемногу до него дошел смысл услышанного. В горле пересохло, в животе заныло. Не ехать бы сейчас в Сиэтл, а свернуть на ближайшую автостоянку, накуриться травы, выхлестать ящик пива и забыться — но ведь он дал мисс Элнер слово не пить и не курить. И овощи в кузове испортятся. Да и ради мисс Элнер нужно продолжать путь. Когда Лютер брал ссуду на грузовик, мисс Элнер поручилась за него, чтобы у Лютера была приличная работа… Ради нее одной он вернулся за руль, тронулся с места и прибавил скорость.
И до самого поворота на Канзас-Сити лишь мысль об обещании, данном мисс Элнер, поддерживала его. Но как жить дальше? Ведь он потерял самого лучшего друга.
Лютер Григз, здоровяк-дальнобойщик под два метра ростом, и Элнер Шимфизл подружились при весьма любопытных обстоятельствах. Двадцать восемь лет назад восьмилетний Лютер скакал мимо дома Элнер, а та вышла на крыльцо и окликнула ласково: — Эй… малыш… иди-ка сюда на минутку.
Лютер притормозил, покосился на нее и вспомнил: эта старуха на днях подсунула ему вместо конфеты какую-то гадость. — Иди сюда, дружок, — вновь позвала она. — Не пойду, — отрезал Лютер. — Кто вы мне — мама, что ли? С чего мне вас слушаться? — А я для тебя кое-что припасла.
— Не надо мне ваших конфет, от них блевать тянет. — Лютер скривился.