Он почти не пытается понравиться.
Чаще всего это (желание понравиться) просто не волнует его. Он видит смерть. Он хочет жить. И это вам не шутки. Это не слова. Это реальность. Чтобы это осознать, надо дорасти.
Сабиров писал военные свои стихи, вообще не надеясь на их публикацию, и лишь отправлял отцу, чтоб не пропали (вместе с ним самим: всякое случается).
От отца эти стихи и пришли ко мне.
И со мной случилось то самое (вопреки всему происходящему) радостное озарение: ну вот, наконец-то!
Мы должны быть благодарны судьбе, что Амир Сабиров разыскал собственные слова, собственные краски для того, чтоб показать, как там было на самом деле.
Поэтический образ, как известно, может оказаться долговечнее и очерка, и кинематографической документалистики.
В случае Амира Сабирова я уверен: эти стихи останутся. Ни одна честная антология без них не обойдётся.
Мне очень дорог чуть заговаривающийся голос этого уставшего, совсем юного, но по-настоящему сильного и удивительно одарённого человека. Я полюбил этот голос. Он кажется мне родным.
Захар Прилепин
«Над белой пропастью глухой зимы…»
Над белой пропастью глухой зимынайди меня, ни тень не отпуская;горчит любовь, углём нанесеныисчезнувшие контуры сарая,
полуразбитый дом сопит резьбой,и постовые мнутся возле окон —то не стихи, а на крови судьбойпомаран ночи лунной локон.
Я из колодца подниму ведро,наполненное щепками, извёсткой,и спрятана луна за дымоход,безлюдный освещая перекрёсток.
2023
Эти люди,уставшие, голодные,лежащие со мной в обнимкубез разницы где, штабелями, —блиндаж,полуразбитая хата хохлов,вокруг костра,или без негона земле,чужой, перепаханной минами,но родной.
Они,пропитавшиеся грязью,шутят, шутят,потом внезапно умирают.И тишина в хатепосле выхода.Пацаны говорят, как погиб.Я молчу.Кто-то накатитстопарьза них.
Хочется плакать,но не могу,выйду на улицу,закурю,закурю,закурюи, глядя на вспышкидалекие,вроде «Града»,рукавом вытру глаза.
Кто помрёт,Бог рассудит.«Тебе делать здесь нечего,тебе надо жить», —скажет товарищ,заставший Чечню.И живу,иногда загашусь,то в подвале,то в блиндаже,то застанет при подходе к позициям«сто двадцатый».
Не хочу умирать,ладно жить,целуя крест на браслете,подаренном тобой.Из парней тихо оченькто-то:– Рота, отбой.Только нет её,роты той.
II. «Рухлядь невынесенная…»
Рухлядь невынесенная,клопы достали;бегают по спальнику, коже —хоть не мыши.Помнишь, проснулсяоттого, что мышь по мне пробежалав декабре,в занятом хохляцком блиндаже.Вылезла из норки.Потом миномётплотно крыл,и ты осколкив ладони ловил.
Свеча на столе,котелок на горелке,пар изо ртаи от кипятка.Трассерав синем небе,словно созвездье,как рубиновая река.Боже,мир твой,разорванный,скрещённыйуздой да молитвой.Мы – весна,мы – в деревне у фронтаграниты,где осколкипосекли имена.
2023
«В ватничках выходят вечерами…»
В ватничках выходят вечерами,водку пьют (с России завезённую),обходя посты комендатуры,тянутся по двойкам до знакомогодома. Мелочёвку занимая у солдат,«С Днём России!» – скажут,я отвечу:– Ты ведь знаешь, если бы не праздник,не было б войны.
2023
«Веришь, нет: накроют миномётом…»
Веришь, нет: накроют миномётом,растворюсь, любимая, в окопе,отработает арта́ по дальней сопке,без пяти весна в Чернопоповке.В тепловизор: трое между сосен —прячутся, ползут; доклад комбату;ветви понадрезали осколки,падаю к песчаному накатувырытым пехотой ЛНР’а,сто пятьдесят второй свистит над нами,где же ты, утерянная вера?Раскололась вместе с черепами.
2023
«Зашумит пересвистом багряным…»
Зашумит пересвистом багрянымунесённая песня чужая,исчезает в огне Кременнаяпод луной, уходящей на запад,как солдаты стоят – оловянны —блокпосты у разбитых обочин;и земля под ногами сыраяпроминается выжженным хлебом,тяга первая, третья, седьмая,артобстрел на сегодня закончен,жизнь какая моя, жизнь какая,наступает чугунная ночь.