— Пойдемте отсюда, Игорь, — поморщилась полубогиня, стряхивая пепел в дорогой уродливый хозяйский ботик. — Гнусные людишки здесь нынче. И домработница у них неряха.
— Съедут скоро, — заверил керст, поднимая свой камуфляж и кобуру.
Ворона томно глянула на пистолет — суицидальные игры с «третьим» участником ее необыкновенно возбуждали.
— Понимаю, что я далеко не полностью удовлетворяю вашим взыскательным вкусам, но забавы с оружием разумнее дозировать, — напомнил Игорь. — Приестся, что будем делать?
— Снесем мне голову. Надеюсь, вы не пожалеете пачку пуль. Без вас и настоящей ебли мне станет окончательно невыносимо и бессмысленно, — тихо призналась Ворона.
Они смотрели на «Нэту» — так нарекли неизвестный пистолет. В кассете-обойме имелось тридцать шесть зарядов, мощных, не совсем понятного, видимо, разрывного принципа действия. Режим стрельбы автоматический — нажатие на спуск означает непрерывный, хотя и невысокого темпа огонь. Для пробы стреляли по баклагам с водой — бутыли разносило в клочья, даже горлышко с пробкой не всегда отыщешь. Отличный инструмент для самогубства эта «Нэта».
— Слушайте, моя милая и ненасытная Ворона, — с некоторой официальностью начал Игорь. — Я сделаю все, что захотите. Если действительно захотите. Но вот потом… Пожалуй, я тоже спасую. Под Вами, на Вас и в Вас я чувствую себя необычайно бодро и живо. Что Вам отлично известно. Потому предлагаю избегать разговоров об уходе до того момента, когда иных тем у нас не останется в принципе. Вы дама свободная, а я некоторым, откровенно говоря, идиотским способом, мобилизован на службу. Что случилось, то случилось, упоминаю об этом исключительно с целью напомнить, что мой уход будет считаться дезертирством. Что, в общем-то, соответствует положению дел.
— Вы, Игорь, бываете невыносимо тупы! — объявила подруга. — Непосредственно сейчас я желала убедиться, что револьвер у моего виска, во рту и вообще во мне, есть близость истинной смерти и повод хорошо обкончаться. Об остальном у меня сейчас не ни малейшего настроения размышлять. Трудно утешить даму?
— Какие тут утешения? Я пытаюсь Вам объяснить, что сохраняется доля случайности и мужского безумия. Вы меня слишком заводите, палец может дрогнуть. В общем, я не готов поручиться, что игра останется игрой. Я вообще любовник неопытный.
— Иное дело, — полубогиня усмехнулась. — Именно так и нужно успокаивать женщин. Любовник Вы действительно неопытный, но не лишены интуиции.
— А чего неопытный-то? Вот чего? Опыт — дело наживное, — забубнил Игорь с интонациями начоперота. — Мне еще лет сорок практики, и догоню я вас, Вера-Ника, вот зуб даю, догоню, брови их колесиком…
Она улыбнулась по-настоящему:
— Жду и надеюсь. Только Верой-Никой не смейте меня называть. Срань, а не имя. Сразу вспоминаю что неживая. У Вас в блядях птица-Ворона.
— Виноват, госпожа Ворона, — керст сжал ладонями черную блестящую голову девушки. — Только тогда и термин «блядь» уберем. Как не соответствующий современному словарному запасу и мало-литературный. Впрочем, в отдельные моменты запредельного блядства…
— Согласна! — она изо всех силы пыталась растрепать себя, вертя головой в грубоватых лапах любовника. — И как прикажите мне именоваться?
— Придумаем что-нибудь. Спешить не нужно…
Шли переулком, решали, где гулящей птице нынче ночевать. Дом-на-Набережной еще только начал строиться, в принципе Ворона в котловане чувствовала себя достаточно уютно, с другой стороны там было мокровато и скучно.
— Не хочу надоедать, Игорь. Да и служба у вас.
— Послушайте, а если я поговорю с Ванькой, да проведем Вас приказом как вольнонаемную служащую? Например, консультантом, ведь по сути это так и есть… — Игорь вздрогнул.
— Что⁈ — Ворону мгновенно наполнил нахлынувший тревожный чугун, кажется даже мостовая дрогнула.
— Что-то на Посту. Не тревога, но…
— Мне уходить?
— Постой, только что говорили об этом…
Игорь сорвался на «ты», которое в общении с Верой-Никой практически не употреблял. Тревога переполняла керста — вот именно об этом говорил начоперот — «почувствуешь, не ошибешься». Вверенный пост требует присутствия.