— Ничего, они только здесь скучились, изнутри уж всех повыгоняли, — утешил подчиненных начоперот.
Створки высоких дверей входа в метро были закрыты.
— Куда претесь? До утра уж теперь ждем, — доброжелательно просипела юная девчонка, устроившаяся с банкой джин-тоника под самыми дверями.
— Сдвинься-ка, гражданочка, — официальным тоном потребовал Вано.
Девица, ерзая задом в грязных джинсах и позвякивая сотней английских булавок, густо продетых в портки и куртку, освободила проход. Начоперот толкнул дверь, послушно лязгнул замок…
После удушливой улицы, словно в иной мир попали. Ворона смотрела на купол белого потолка, на котором взмахнули руками и трубами победные девушки-горнистки в военной форме.
— Снаружи временные трудности, а здесь еще ничего, — сумрачный начоперот проверил заперлась ли дверь.
Вестибюль был пуст и полутемен. Царила торжественная тишина, лишь изредка из подземных глубин доносился отдаленный рокот, оттуда дышало прохладой и неповторимыми метро-запахами.
— Задолбаемся мы по эскалатору спускаться, — пробормотал Игорь, осознавший как давно он не бывал в метро.
— Ничего, для тренировки полезно, — утешил Вано и двинулся к закрытым турникетам.
Охотники перебрались через преграду — длинноногая Ворона тоже не сплоховала. И тут начал включаться свет под потолком. Потом гостеприимно заурчал один из эскалаторов.
— Это как? Почему? — пролепетала полубогиня, глядя в длиннющий наклонный туннель и движущиеся в неизвестность ступеньки.
— Мы же не просто так шляемся, а на службе. Следовательно, оказывают нам определенную помощь и поддержку, — снисходительно объяснил начоперот. — Хотя случается и наоборот, скрывать не будем…
Игорь предложил руку девушке:
— Вступайте на ленту и сразу беритесь за поручень.
Ворона явно нервничала — рука уже словно центнером чугуна налилась.
— Смелее, товарищ туристка! — гаркнул Вано, уже уезжающий вниз. — Тут у нас никакого ведмовства, строго научно-технический прогресс.
Гостья сжала зубы и ступила на ленту. Игорь помог устоять, но вцепилась Вера-Ника в поручень так, что того и гляди резину порвет.
— Ладно-ладно, не нервничай, — осознал чем может кончиться дело, геройский комсомолец. — Почти все вот этак в первый раз мнутся. По-доброму посмеиваюсь, товарищ Вера-Ника.
— Не называй меня так, — сквозь зубы потребовала девушка.
— Отчего? — удивился Вано. — Хорошие имена, хотя и частично буржуазные. Но Ника — это ведь победа! Пусть ты и из отдаленных Самофракийских кровей, но все равно душой наша, вот тем самым горнисткам родственница.
— Где они, а где я? — с тоской прошептала Ворона, не отрывая преисполненного ужаса взгляда от полутемной арки далеко внизу — там, за эскалаторами сгущалась полутьма, неясно мерцал мрамор, клубились тени.
— Это не ад, — прошептал Игорь, обнимая подругу — под жакетом и платьем она была тверда, холодна, словно стопроцентно чугунная. Подобной керст ее еще не ощущал. — Перестаньте, птица. Там хорошо. Просторно, гуляют сквозняки, качают люстры. Здесь днем сотни тысяч очень живых людей пробегают. Спешат, опаздывают, вниз-вверх спешат, ругаются, цветы дарят, свидания назначают. Прямо не пропихнешься. А сейчас наше время. Хотите, я вас внизу отъебу? Там лавки удобные.
— Хочу, — Ворона вновь начала дышать. — Но вы на службе. Я понимаю, пусть и блядь сугубо металлическая.
Ничего она уже не была металлическая. Разве что на треть. Если знаешь волшебное слово, девушку легко утешить.
Начоперот ехал впереди и делал вид, что не понимает о чем шепчутся.
Сошли с эскалатора благополучно. Впереди неспешно загорался свет — полубогиня зачарованно следила за поочередным воссиянием настенных светильников.
Зал «Октябрьской-Кольцевой» казался огромным — таким Игорь его не помнил. Может, смена такая, а может настроение и отсутствие живых людей. Издалека доносились неясные звуки: звяканье, скрежет и стук колес, но сама станция пустовала. Такой она сегодня и останется. Пилоны серого мрамора, серо-красный пол, широкие скамьи из камня и старого дерева (действительно удобные).
— А там? — спросила Ворона, глядя на апсиду в дальнем торце станции. — Ворота в рай?
Ворота там действительно были: за створками высокой решетки — легкой, изящно-ампирной, царил предрассветный мягкий, розово-голубой свет. Манящий выход в будущее — победное, коммунистическое, непременно просторное, счастливое, где «так вольно дышит человек». Наверняка просто тупик, маскирующий боковые технологические двери, но эта выдумка с цветными светильниками гениальна. Или не выдумка? Может и действительно… Мало ли в Москве засекреченных туннелей, ведущих к счастью. Откроют их в нужный момент…