Игорь засмеялся:
— Обычно это длительный процесс даже для живых. А нам вообще некуда торопиться.
— Понимаю. Ваша Вика рядом, да и у меня… не помню как их зовут, но ведь они определенно были. Но живая любовь — это совершенно иное, — признала Ворона.
— Ага. Но в нынешнюю смену мы были очень-очень живы. Пусть и по-своему.
— Мне нельзя останавливаться, — озабоченно сказала девушка. — У вас служба и полно дел. А что у меня, кроме ебли?
— Для начала займитесь собой. Самые обычные женские заботы, потом можно двинуться дальше.
— А что такое в данном случае «обычные женские»? — с горечью уточнила Ворона. — Нет, конечно, я знаю этот длинный бытовой перечень, но в моих обстоятельствах…
— Это конечно. Ванечка сказал бы: тренировки и вооружение. Не так глупо как кажется. Если принять эти определения в широком смысле. Кстати, когда вы в последний раз по-настоящему обедали?
— Не помню. Мне было не интересно. Это нужно — обильная пища?
— Ритуалы дисциплинируют…
Глава 16
Арбузные моды
И если вы не живете,
То вам и не, то вам и не,
То вам и не умирать.
А теперь поговорим о имагологии и имагогике в свете вопросов
социокультурной исторической антропологии.
Чо, вздрогнули, небось?
Арбузы, хотя и странной, залетной судьбы, казались с виду ничего: приятно полосатые, возмущенно трещащие при сжатии.
— Все же самые правильные — астраханские! — заявил начоперот на ходу пытаясь крутануть один из кругляшей на кончике пальца на манер мячика.
— Грохнешь, — предупредил Игорь, чувствуя как собственная ноша норовит выскользнуть.
И была смена-август года одна тысяча семьдесят пятого. И продавались фрукты с грузовика, по ценам почти коммунистическим — еще чуть-чуть и за-бесплато отдадут.
— Сам не грохни, — предупредил Вано. — Подъем впереди, а ты в последнее время порядком обессилел. Пусть и прибавил в живости.
Намек был прозрачный, в чем-то справедливый, но не актуальный, так как Ворона не появлялась четвертую смену. Накануне случился день диких бездатных времен — снежный, морозный, серый. Из живого наличествовали только мышиные следы под кустами. Да и предыдущую смену морозило, хотя и относительно цивилизованно — приземистый Кремль уже торчал на заречном холме, дымил очагами — но погода явно не способствовала визитам. Не любят морозов засмертные жители, стынет холодная кровь, что в получугунных, что в иных телах. Должно быть спала Ворона в какой-то берлоге на острове, который островом еще не стал.
Но сейчас было тепло и даже жарковато, впереди задирался крутой подъем Якиманского переулка.
— Один арбуз я на ночь сэкономлю, — предупредил Вано, неодобрительно косясь в сторону церкви — несмотря на глубоко-советские времена, памятник архитектуры в стиле по-братски слившихся российского и украинского барокко, оставался действующим, следовательно, там можно было столкнуться с попами и прочими служителями культа. По понятным причинам не выносил этих граждан товарищ начоперот. Вот и сейчас забурчал:
— Давай обойдем дворами. Там и покороче будет.
Ага, покороче, как же. Тащиться лишние сто отягощенных арбузами метров, Игорю не хотелось, да и сама церковь Иоанна Воина никаких неприятных эмоций у хозинспектора не вызывала. Когда-то весь первый класс шнырял Игорек по школьному коридору, окна которого выходили на церковный двор, смотрел с третьего этажа как служка двор из шланга поливает, потом метет длинной метлой… Так и закладывались немаловажные основы традиционного хозяйствования. Но и Вано с его попытками уклониться от лобовых неприятных эмоций вполне можно понять.
— Ладно, пошли двором.
Керсты свернули к лесенке между заборов, рассчитывая попетлять дворами и срезать угол. Но тут не повезло. Навстречу с лестницы шустро семенила старушенция: вся в темном, с классической клюкой, явно из тех бабулек, что при церкви днюют-ночуют. Кратко глянула на встречных керстов, с ходу брякнулась на колени, взвыла:
— Благослови, милостивец! Счастье-то какое!
Игорь от неожиданности чуть не бахнул старушку арбузом по темени. Это надо же — обычно живые люди, даже если к ним сам обратишься, реагируют с замедлением, а тут наоборот… Понятно, не на грешных хозинспекторов сей экстаз направлен — бабулька наползала на Вано, норовила занятую фруктом руку поймать и облобзать. Начоперот панически пятился, богомолка инстинктивно норовила зацепить его клюкой и придержать. Керсты развернулись и зарысили прочь по узкому тротуару. На углу Вано оглянулся, с тоской сплюнул: